– Так ты поговорила с организатором банкета? – спрашивает он.

– Что?

Гвин смотрит на Томаса и видит, что в его вопросе нет подвоха. Или так кажется. Ему не очень интересен ответ.

– А что такое?

– Просто ты вроде волновалась с утра, что не можешь дозвониться, нет? А я никого не видел на кухне. Видел всевозможные грузовики, но ни на одном не написано «Банкетная служба».

Гвин улыбается:

– Нет, все в порядке. Все остальные готовятся здесь, и я попросила ее работать в доме Бакли. Мне показалось, там у нее будет больше места. Она сможет закончить подготовку там.

– То есть подготовка ведется на разных уровнях?

– Ага. Можно и так сказать.

Он кивает и заинтересованно на нее смотрит.

– Почему ты решила так сделать? Разве у тебя от этого не больше хлопот?

– Тогда в этом был смысл.

– А сейчас?

– А сейчас у меня гораздо больше хлопот.

Гвин смотрит на Томаса, прямо ему в глаза и этим совершает ошибку. Потому что он улыбается и все вокруг исчезает. На минуту все исчезает. Злость, смущение. Кто-то другой так поступил. Не тот, кто сидит рядом с ней. Рядом с ней на крыльце сидит ее муж, пьет лимонад и ждет вечера.

– Томас, – говорит она и кашляет. – Ты должен кое-что узнать. Тебе нужно знать.

– Да? – Он ждет.

Гвин хочется сказать ему о своих планах на сегодня. Но тут одна из барменш – миниатюрная блондинка в черной шапочке – подходит, и Томас ее разглядывает. Он рассматривает ее так, словно пытается определить, красива ли она без шапочки. Взгляд Томаса еле уловим и ничего особо не значит. Девушка в черной шапочке – не проблема. Гвин обращает внимание на это только потому, что девушка тоже удивленно смотрит на Томаса. Гвин ничего не скажет.

Те, кто считает, что невозможно все решить в один момент, ошибаются. Вот так-то. Они сами все решают. Если бы Гвин сказала Томасу правду о своих планах на вечер и призналась, что все знает, их жизнь стала бы развиваться в разных направлениях. Лучше или хуже? Не ей судить.

Они знают лишь то, что возможность другой жизни существует, и в тишине Гвин видит, как исчезает жизнь.

– Что, Гвин?

Она наклоняется к мужу и касается его волос.

– Ничего, – говорит Гвин. – Просто я люблю тебя.

Томас молчит. Она давно не говорила ему этих слов, и выражение его лица меняется. Вначале ей кажется, что это вина. Но затем видит, что за ней стоит что-то еще, похожее на жалость. Потому что слова «Я тебя люблю» приобретают власть, когда их не говорят. Почти как с сексом: ты забываешь его силу, когда он есть, но стоит ему на какое-то время исчезнуть, как он сразу приобретает особый смысл.

Томас тянется к Гвин со страстью, быстро и уверенно, и уносит подальше на веранду, где только зеваки могли бы увидеть их издалека. С правильного угла в правильный момент. Гвин прижимается к стене, Томас на нее накидывается и преграждает путь.

– Я тоже тебя люблю, – говорит он очень тихо.

Томас обхватывает Гвин за талию, поднимает платье, его лицо тесно прижато к ее лицу, глаза открыты, но он ее не целует, потому что Гвин расстегивает ему шорты, стягивает их, оставляя уязвимым, открытым с самого начала, заставляя его действовать быстро, словно их застукают, ведь их правда могут застукать дети, приходящие гости, они сами.

Он в нее входит. И мир замирает. Томас двигается медленнее, губами находит ее шею, кусает, Гвин напрягает нижнюю часть тела, сильнее сжимает. Глаза у нее закрыты. Она все еще держит лимонад и до последнего момента этого не осознает. До последнего момента, когда роняет стакан и он вдребезги разбивается на тысячи маленьких кусочков, стоит ей дотянуться до спины и плеч мужа и крепко за них схватиться.

Мэгги идет к Нейту и держится правой рукой за левое плечо, словно защищаясь. От него? От того, что скоро произойдет? Нейт прислонился к табличке «Хаус» и сложил руки на груди. Он расстроен – скорее расстроен, чем зол, – но, даже несмотря на это, Мэгги понимает, что причиной может быть унижение, необходимость приехать в ресторан.

– Привет, – говорит Мэгги.

– Привет.

Нейт идет к ресторану.

– Как все прошло? – спрашивает он.

– Довольно хорошо. Мы посидели, сделали отличный мятный джулеп[16], поболтали о былом. Она показала мне ваш свадебный альбом. Очень мило. – Мэгги указывает на ресторан, где осталась Райан. – Не хочешь зайти на пару минут, поздороваться? Уверена, она будет рада тебя видеть.

– Ты не должна была сюда приходить, – говорит Нейт.

– Да ладно? – отвечает Мэгги.

Она смотрит, как за спиной Нейта ветер набирает скорость, тучи закрывают солнце.

– Где машина?

– Через дорогу, у дюн. Я боялся, что ты захочешь побыстрее уехать.

– И?

– И решил тебя не отпускать.

Мэгги рассматривает Нейта, смотрит ему в глаза, и ей приходится сильно закусить губы, чтобы оставаться спокойной. Потому что сейчас все по-настоящему. Нейт напротив Мэгги, они вдвоем стоят перед рестораном, и Мэгги никогда не сможет вернуть время, когда и понятия не имела о том, что знает сейчас. Не может вернуться к расслабленному состоянию, когда между ними все было просто и понятно. Эта иллюзия во всей своей красоте рушится здесь и сейчас.

Оглядываясь на ресторан, Мэгги понимает, что существует и другая острая проблема. Настоящая помощница в ресторане, скорее всего, уже представилась, и у Райан, или Алисы, или у обеих появятся вопросы, на которые они захотят получить ответы.

– Знаешь, через пять секунд кто-то выйдет из ресторана и попытается выяснить, кто я на самом деле. И если ты не хочешь не особо счастливого воссоединения, нам лучше бы пойти отсюда.

– Хорошо. – Он кивает и указывает в направлении океана, куда они и идут.

Мэгги не знает местности, но следует за Нейтом почти вплотную – они пересекают дорогу и идут за зеленую надпись «частный пляж» к небольшому холму, на котором виднеются домики. Там стоит «Вольво» – который Ив сегодня утром протаранила – на маленькой и пустой парковке. Но вместо того, чтобы сесть в машину, Нейт проходит мимо, через скалы к пляжу. Мэгги останавливается на скалах и не идет дальше.

– Я не хочу сидеть на пляже, Нейт. Не хочу делать вид, что все хорошо.

Он оглядывается на нее посмотреть и, держа руки в карманах толстовки, говорит:

– А если мы будем стоять здесь, все будет не очень хорошо?

– Да.