– Слава богу, что ты была рядом, – говорю я, чтобы разрядить атмосферу. – Видите, профессор, как правильно мы сделали, что доверились Бренде!

Руки Бренды с силой опускаются на мои плечи.

– Томас Дримм, забыла сказать тебе одну вещь, когда мы познакомились. Я обожаю волшебные сказки и детские фантазии, но я примитивная рационалистка. Знаешь, что это такое?

– Нет.

– Это значит, что всяких паранормальных явлений не существует. И даже когда мне кажется, что я ошибаюсь, я всё равно действую так, будто их не существует. Для меня плюшевая игрушка – это плюшевая игрушка, мертвец – это мертвец, а министр – законченный подонок и стопроцентный материалист. Иначе вся моя жизнь – полная бессмыслица, впору из окна выпрыгивать.

– Послушай, Бренда, до вчерашнего вечера я был таким же…

– Заткнись!

Она срывает с Пиктона юбку-косынку и, повязывая ее себе на шею, продолжает:

– Мне наплевать, если медведь молча ведет диалог с министром и выделывает акробатические номера. При условии, что перед этим я влила в себя две бутылки виски. Но сегодня явно не тот случай. Мораль: ты возвращаешься домой, я тебя не знаю и завтра переезжаю.

– Но ты же сказала Вигору, что слышала профессора…

– Я врала невесть что ради спасения твоего отца, Маразматик несчастный! А теперь меня арестуют за психические отклонения!

Она переходит улицу, а я, совершенно убитый, смотрю ей вслед.

– Я предупреждал, что от этой девицы толку не будет, – вздыхает Пиктон, старательно возя мордой по моему свитеру, чтобы стереть помаду. – Но зато ты увидишь, в чем преимущество несчастной любви: она расплавляет жиры. Прибавь к этому убиквитин, который ты только что привел в действие, и визит к доктору Макрози пройдет на ура. Что касается твоего отца: надеюсь, стратегия этой Бренды бить на жалость не помешала моей…

Не отвечая, я иду к водосточной трубе и запросто взбираюсь в свою комнату. Бросаю медведя около ящика с игрушками и в полном отчаянии падаю на кровать. Надеюсь, несчастная любовь сделает свое дело и расплавит меня целиком, и тогда завтра утром под этим одеялом никого не найдут.

Министерство энергоресурсов, 00:30

Сутулясь и подволакивая ногу, Борис Вигор входит в свои апартаменты и останавливается на пороге гостиной. Силуэт, вытянувшийся на белом диване перед выключенным экраном, не имеет ничего общего с плавными округлостями Лили Ноктис.

– Что вы здесь делаете?

Оливье Нокс, усмехаясь, откидывает голову на подлокотник:

– Заменяю свою сестру.

– Я проиграл, – произносит Борис жалобно, но стараясь сохранять достоинство. – Я впервые проиграл матч.

Он падает в кресло и вяло добавляет:

– А мне наплевать. Теперь мне на всё наплевать.

Оливье Нокс, вздохнув, медленно садится на диване, закидывает ногу на ногу и берет засахаренный фрукт из стоящей перед ним корзинки.

– Такова жизнь, дорогой Борис.

– Я разговаривал с плюшевым медведем.

– Я знаю.

Министр резко встает.

– Откуда вы знаете? Я нахожусь под наблюдением?

– Нет, я видел это вашими глазами.

– Вы могли бы предупредить меня заранее.

– Тогда вы вели бы себя не так естественно.

– В любом случае, меня чуть не обвели вокруг пальца! Это была ловушка.

– В каком смысле?

– Вы что, смотрели не с начала? У этого Томаса Дримма есть сообщники с пультом дистанционного управления, наверняка кто-то из его родных. Как же он старался меня убедить, что в медведе находится Пиктон с моей дочерью, – лишь бы я освободил его отца!

– Это не ловушка, Борис, это правда. Которая предоставляет вам широчайшие возможности.

Министр бледнеет.

– Постойте… Вы же не думаете, что я действительно разговаривал с Айрис?

– Конечно, думаю. Она позвала вас на помощь единственным способом, который ей доступен. И теперь вы должны исполнить ее просьбу. И при этом не попасться на удочку Пиктона.

Борис Вигор грызет ногти, пока его примитивные мозги обрабатывают эту противоречивую информацию. Помолчав, он торжественно заключает:

– Значит, я должен посадить желудь.

– Так! И…

– И вырастить дуб.

Бизнесмен сует руку в карман и – будто заранее всё предвидел – достает желудь. Министр, совершенно не удивившись, благоговейно закапывает его в цветочном ящике между двумя саженцами жасмина.

Оливье Нокс закрывает окно, бросая насмешливым тоном:

– Что теперь? Будете ждать, когда вырастет дуб?

– Я прошу прощения у леса, который вырубил. Если Айрис действительно хотела, чтобы я загладил свою вину, я подчиняюсь ее желанию.

Нокс выдерживает длинную паузу, сложив ладони и касаясь ими носа.

– Хорошо. Ее последнюю волю на Земле вы исполнили. Продолжайте.

– Продолжать?

Дыхание Нокса делается глубже. И в большой комнате сразу становится нечем дышать. Борис хочет открыть окно, но не может пошевелиться, словно загипнотизированный ласковым голосом.

– Мне показалось, Айрис просила еще кое о чем. Чтобы вы были с ней рядом… Так ведь?

Министр хмурится, отводит взгляд и садится на огромный белый диван. С нажимом в голосе Нокс продолжает:

– Борис, у меня предложение. Единственный способ найти вашу дочь в другом мире – умереть, сохранив чип. Как это произошло с профессором Пиктоном.

Вигор с минуту молчит. Потом ступор сменяется сомнениями.

– Это невозможно, – отвечает он, пожав плечами. – Член правительства должен подавать пример, тем более министр энергоресурсов. С учетом всех выигрышей мой чип заработал энергетический капитал в 75 000 йотт: его одного достаточно, чтобы запустить тепловую централь. Я не имею права лишать общество такого ресурса.

– А малышка Айрис напрасно будет звать вас на помощь…

– Но что я могу? – вздыхает Вигор, разводя руками.

– Если мое предложение вам интересно, я устрою смерть другого игрока с капиталом 75 000 йотт и выдам его чип за ваш.

– И что мне это даст?

– Вы окажетесь среди блуждающих детских душ, не достигших тринадцатилетнего возраста. Будете жить в том же околоземном пространстве, что и ваша дочь. Поможете ей достичь другого мира.

– Что вы хотите взамен?

Нокс в задумчивости складывает ладони, в его зеленых глазах появляется холодный блеск.