— Да нет, не в этом дело, — Женя с досадой тряхнула головой.

Внезапно она осознала, что так никому и не сказала о том, что произошло в их семье. Эти дни она упорно делала вид, что все как обычно, что она все та же. Но ведь это было совсем не так. «Сане можно рассказать, — внезапно мелькнула мысль. — Он трепать не будет».

— Мой отец ушел от нас, — проговорила Женя, глядя прямо в карие глаза Сани. — Я… думаю, что ему что-то нужно… вещи какие-то принести или стрясти деньги, не знаю. Но приехал он не ради меня, — она отвернулась. — Поэтому я уйду здесь.

— Да не глупи, давай я выйду и скажу ему, что ты уже ушла.

— Нет! — Женя снова полезла на кучу хлама.

Послышалось недовольное бурчание.

— Ну смотри… одной я тебе этой фигней страдать не дам.

Внезапно сильные руки подхватили ее и ссадили вниз. А потом начали стягивать с плеч рюкзак.

— Я подсажу тебя, а потом перекину рюкзак.

— Спасибо, — тихо прошептала Женя.

— Ну все, готова? Иди сюда. Повернись ко мне спиной.

Несмотря на свое телосложение Слендермена, Саня был довольно сильным. Он наклонился, ухватил Женю под коленями и, слегка крякнув, поднял ее высоко над собой. Голова девушки оказалась как раз на уровне верхушки забора, перед глазами даже мелькнули его угрожающие «пики». Женя ухватилась за самую верхную горизонтальную перекладину и подтянулась. Тут же под ногой оказалось услужливое плечо Сани, не пожалевшего испачкать куртку об ее кроссовки. Еще миг — и Женя соскочила вниз на другой стороне, чудом не зацепившись курткой об острое навершие забора.

— Спа… — она обернулась, чтобы поблагодарить, и остолбенела.

Саня с двумя рюкзаками за спиной лез на кучу хлама под забором!

— Ты че творишь?!

Он не ответил, лишь посмотрел на нее с бесшабашной улыбкой.

Мусор качался под ним особенно сильно и опасно. Казалось, еще чуть-чуть и тот обломанный стул, который, Женя была уверенна, сломал один ее одноклассник еще в начальной школе, сверзится вниз, а следом за ним и весь остальной хлам. Но Саня был ловок как обезьяна. И в тот самый миг, когда мусор все-таки поехал вниз, он успел прыгнуть и схватиться за верхушку забора.

И вот он уже с тяжелым пыхтением приземлился к ногам Жени.

— Совсем дурак, что ли?! — она поборола желание хорошенько пнуть его в бок.

— Да ладно тебе, — Саня выпрямился и вручил ей рюкзак. — Считай, мне просто скучно.

— Перед Катькой так выделываться будешь!

— Ага, обязательно, — одноклассник ткнул ее локтем. — И с тебя теперь постирать мне куртку. И непременно руками. Я же старался.

— Ты сам полез помогать, — фыркнула Женя. — Сам и стирай.

Она продела руки в обе лямки рюкзака и зашагала по гаражному кооперативу. В это время дня здесь было тихо, ни души, если не считать пары бездомных собак, поселившихся здесь давным-давно и ставшими чем-то вроде местных сторожей. Они лишь покосились на двух подростков, прошмыгнувших вдалеке, и продолжили нежиться на теплом весеннем солнышке, согревая кости после долгой таежной зимы.

Женя весьма смутно помнила, где находится заветная лазейка в заборе. Последний раз она была в гаражном кооперативе еще в детстве, когда они с друзьями-приятелями шастали по крышам гаражей, наслаждаясь беззаботностью и видами. Но все-таки территория была не слишком большой, да и зрение девушку никогда не подводило и вскоре они с Саней остановились перед забором. Та самая дырка представляла из себя два прута, сильно выгнутых в противоположные стороны.

— Опять куртку марать? — Саня страдальчески закатил глаза.

— Просто ты слишком толстый, — Женя присела на корточки и единым движением ловко перелезла на другую сторону, не задев прутьев.

— Я?!

— Ты. Ну либо слишком неаккуратный, — настроение девушки улучшилось за время прогулки, и она даже нашла в себе силы отпускать ехидные замечания.

— Ну я тебе сейчас задам трепку! Сама напросилась!

Распалившись, Саня в мгновение ока оказался рядом с ней и попытался схватить. Женя расхохоталась, оттолкнула его в сторону и побежала прочь.

Ей казалось, она летела быстрее ветра, быстрее самой этой жизни. Смех лился из нее рекой. Позади слышался такой же смех и иногда возгласы вроде: «Стой! Сейчас поймаю!». Пару раз друг (друг?..) был близок к тому, чтобы схватить ее за рюкзак или капюшон куртки, но каждый раз Женя ловко уворачивалась, и его пальцы хватали лишь пустоту.

А потом все резко оборвалось. Резкий оглушающий хлопок, пришедший то ли изнутри, то ли снаружи, а потом — зернистая звенящая тьма. Где-то на самой периферии сознания смазано промелькнул образ серого зайчишки, бегущего в сторону темного леса.

Реальный мир возвращался с головной болью и свистом в ушах. Ее пытались шевелить, но тело сопротивлялось, не желая даже преобразовывать неясный наружний шум в нормальные слова.

— … я… чт…. Авай…!

Лишь спустя несколько минут этого странного, бредового ада, Женя наконец-то осознала, что происходит.

Она лежала на земле. Рюкзак отлетел куда-то в сторону. Куртка неряшливо распахнулась и разметалась по окружающей грязи. Саня склонился над ней с взволнованным, испуганным до крайности лицом. Из-за его спины виднелись любопытные лица случайных прохожих.

Становилось очевидно, что в самый разгул беззаботного веселья Женя умудрилась поскользнуться на апрельской грязи и упасть, хорошо, до потери сознания, ударившись головой.

Мимо промчался велосипедист, брызнув на них еще одной порцией грязи.

— Ты как? — Санька ухватился за ее плечи. — Встать можешь?

Все тело нещадно болело. Но больше всего пострадала голова. Создавалось впечатление, будто она упала в коробку гвоздей и все до единого вонзились в ее череп.

— Ща…

При поддержке Саши Женя осторожно села, а затем и встала, тяжело привалившись к нему. Голова ответила вспышкой боли и накатил резкий приступ тошноты, будто все внутренности скрутило в узел.

— Оо. х… — она тяжело вздохнула.

— Может, скорую? — совсем тихий голос Саши показался грохотом тысячи кубометров воды во время шторма.

— Не, я коньки отброшу раньше, чем она приедет… Пошли в «травму».

Под сочувственные, жалостливые и осуждающие взгляды прохожих Саня осторожно повел ее в травматологию в нескольких кварталах от места, где Женя упала. По пути он ничего не говорил, но пару раз спросил как она себя чувствует и не нужно ли позвонить ее матери. Женя лишь отмалчивалась и продолжала идти вперед, борясь с дикой болью и тошнотой. Ей казалось очень странным то, что вместе со вспышками боли также, вспышками, в ее сознании появлялись различные лесные сценки, вроде бегущих зайцев, поющих на ветках птиц и прочего. Но эти картины, бесспорно,