— Пожалуй, я лучше подремлю.

— Прекрасная мысль.

Но она не заснула. Закрыв глаза, Молли попыталась обдумать сюжет новой книги. Но обитатели Соловьиного Леса упорно не желали оживать в ее воображении.

Когда машина свернула с шоссе, Кевин остановился у придорожного магазинчика с пристроенной коптильней. Пробыв там несколько минут, он вернулся с большим пакетом из оберточной бумаги.

— Мичиганский ленч. Ну как, сумеешь сделать сандвичи?

— Возможно, если очень постараюсь.

В пакете лежал солидный кусок копченой рыбы, ломоть острого чеддера и буханка ржаного хлеба из муки грубого помола, а также пластмассовый нож и несколько бумажных салфеток. Молли пришлось собраться с силами, чтобы сотворить два неуклюжих однослойных сандвича для него и один, поменьше, для себя. Вяло откусив от своего пару раз, она скормила остаток Ру.

Они направлялись на восток, к центру штата. Сквозь полуопущенные ресницы Молли любовалась начинающими зацветать садами и чистенькими фермами с силосными башнями.

Когда дневной свет начал меркнуть, они направились на север, к шоссе, простиравшемуся до самого Солт-Сент-Мэри.

Кевин слушал компакт-диск, захваченный из дома. Молли поняла, что он любит джаз. К ее немалому прискорбию, ему также нравился и рэп. Промучившись с четверть часа в напрасной попытке игнорировать мнение певца о женщинах, она достала диск из проигрывателя и швырнула в окно.

И сразу обнаружила, что, когда Кевин орет, уши у него становятся красными.

К тому времени когда они добрались до северной части штата, стемнело. Сразу за живописным городком Грейлингом они свернули на двухрядное шоссе, которое, как показалось Молли, вело в никуда. Еще немного — и их обступили густые заросли.

— В девятнадцатом веке северо-восточный Мичиган почти лишился своих лесов в результате варварской вырубки, — сообщил Кевин. — То, что ты видишь сейчас, — искусственные насаждения, правда, довольно буйно разросшиеся. В этой части штата городов мало, а расстояния между ними довольно велики.

— Сколько нам еще ехать?

— Не больше часа, но, вероятно, переночевать будет негде, и я не хотел бы оказаться на месте после наступления темноты. Так что остановимся, пожалуй, в мотеле. Только предупреждаю: это далеко не «Ритц».

Поскольку Молли не могла поверить, что Кевин боится темноты, то заподозрила, что он специально тянет время. Однако она не стала возражать и поудобнее устроилась на сиденье. Свет фар немногих встречных машин выхватывал из мрака его черты, бросал тени на лицо, больше подходящее манекенщику, рекламирующему нижнее белье.

Дрожь странного предчувствия пронзила Молли, и она поспешно зажмурилась.

Она не открыла глаз, пока Кевин не подъехал к небольшому мотелю на шесть домиков. Когда он пошел зарегистрироваться, Молли едва не побежала следом, чтобы потребовать отдельный домик для себя, но здравый смысл взял верх, и она осталась на месте.

Словно прочитав ее мысли, Кевин вернулся с двумя ключами. Молли заметила, что их домики находятся на противоположных концах территории мотеля.

На рассвете ее разбудил стук в дверь и лай пуделя.

— Слайтерины, — пробормотала Молли. — Похоже, это становится у них дурной привычкой.

— Мы уезжаем через полчаса! — окликнул Кевин из-за двери. — Выведи своего пса.

— Разбежалась, — пробормотала Молли в подушку, но все же неохотно поднялась, потащилась в крохотную душевую кабинку и заставила себя провести расческой по волосам. Губная помада по-прежнему казалась ей ненужной роскошью. Ее шатало, как при похмелье.

Выйдя наконец во двор, она увидела нетерпеливо топтавшегося у машины Кевина. Бледно-лимонные лучи раннего солнца высвечивали мрачную как туча, недружелюбную физиономию: очевидно, настроение у него со вчерашнего дня не улучшилось. Пока Ру лазил по ближайшим кустикам, Кевин схватил ее вещи и швырнул в багажник.

Сегодня он был одет в футболку цветов «Старз» и светло-серые шорты. Обычная одежда, но он носил ее с грацией уверенного в себе, сознающего свою привлекательность мужчины.

Молли, порывшись в сумочке, достала темные очки и злобно воззрилась на Кевина.

— Неужели ты никогда его не выключаешь?

— Что именно?

— Свое душевное уродство!

— Может, стоило запереть тебя в психушке, а не тащить в «Уинд-Лейк»?

— Как пожелаете, мистер, мне все равно. Кстати, с моей стороны слишком большая наглость надеяться на кофе?

Она нацепила очки на переносицу, но и это не помогло скрыть ослепительного сияния его проклятой красоты.

— Кофе в машине, но ты так долго копалась, что он, возможно, остыл.

Кофе был обжигающе горячим, и, как только они вновь очутились на шоссе, Молли с наслаждением сделала первый глоток.

— На завтрак только фрукты и пончики. Больше ничего не смог раздобыть. Все вон в том пакете, — угрюмо буркнул Кевин.

Его раздраженный тон вполне соответствовал ее самочувствию. Аппетита не было по-прежнему, и Молли уставилась в окно.

Судя по окружающему пейзажу, они вполне могли оказаться в дебрях Юкона, а не в штате, где рождаются «шевроле» и музыка в стиле соул. С моста через реку Молли видела скалистые утесы, теснившиеся на одном берегу, и непроходимые заросли — на другом.

Время от времени им встречались фермы, но было очевидно, что это лесной край. Здесь царила удивительно безмятежная атмосфера, и Молли попыталась расслабиться.

Кевин выругался и резко вывернул руль, чтобы не раздавить любопытную белку. Очевидно, близость лагеря только подогревала ею злость. Молли заметила указатель с надписью «Уинд-Лейк», но Кевин промчался мимо, не снизив скорости.

— Это город, — процедил он. — Лагерь на противоположном берегу озера.

Они проехали несколько миль, прежде чем впереди возникла изящная зелено-белая табличка, с обведенным золотом фигурным верхом в стиле чиппендейл.

ЛАГЕРЬ «УИНД-ЛЕЙК»

ПАНСИОН И ЗАВТРАКИ

Основан в 1894 году

— Вывеска новая, — нахмурился Кевин. — И мне никто не говорил ни о каких завтраках. Должно быть, тетка пускала жильцов в старый дом.

— Это плохо?

— Да там все плесенью заросло и темно, как в аду! Ни за что не поверю, чтобы кто-то добровольно согласился там жить! — фыркнул Кевин, сворачивая на усыпанную гравием дорожку, вьющуюся среди деревьев.

Машина остановилась, и у Молли перехватило дыхание.

Она ожидала увидеть ветхие покосившиеся хижины, но очутилась в сказочной деревушке. Тенистая центральная площадь была окружена маленькими пряничными коттеджами, покрытыми краской ярких карамельных цветов: зеленым, мандариновым, светло-коричневым, кофейным, лимонным, клубничным, персиковым, темно-синим и бежевым. Крохотные карнизы крыш пенились деревянным кружевом, резные столбики украшали игрушечные крылечки. Рядом с площадью высилась прелестная беседка.