Он все говорил и говорил, а я боялась даже моргнуть, опасаясь, что сказка, в которой я оказалась, рассеется, словно дымка по утру.

— Знаешь, — Максим вновь подался вперед, нависая надо мной, отчего стало настолько волнительно, что я задержала дыхание, не сводя с него глаз, — я понял, что люблю тебя! Понял, что готов на все ради тебя! Ради тебя и… — мужская рука осторожно легла на низ моего живота, распространяя приятное тепло, — нашего малыша. Уверен, он родится таким же очаровательным, как и ты.

К горлу подступил слезный ком. Эмоции… Они накрыли меня, словно штормовая волна, вынуждая шмыгнуть носом.

— Не плачь, — волнующий шепот коснулся моего слуха, а подушечки пальцев босса дотронулись до подбородка, приподнимая его, — если позволишь, я всегда буду рядом с тобой, — его губы пошли на сближение. — Поверь, я очень этого хочу. Ты и наш малыш станем счастливой крепкой семьей, ради которой я пойду на все.

Секунда… две… три… и я ощутила легкое прикосновение поцелуя, на который ответило мое сердце.

— М-м-м… — вырвалось из его груди. — Лера… Я так тебя люблю! Выходи за меня замуж!

36. Одной будет тяжело

Всю неделю, что я пролежала на сохранении, Максим каждый день навещал меня. После того как я взяла время подумать, бывший босс буквально завалил мне всю палату цветами. От их приторно-слащавого запаха становилось дурно, и я старалась как можно больше гулять в коридоре, пока проветривала помещение.

Спасла меня Инна Дмитриевна, на второй день после обхода приказавшая убрать всё, что может спровоцировать аллергию, в том числе огромного страшного плюшевого зайца с большим алым бантом на шее.

— Все анализы в норме, — улыбнулась женщина, отмечая что-то в моей карте. — Сделаем контрольное УЗИ и, если всё в порядке, можем выписывать. Мне предупредить твоего жениха?

— Жениха? — эхом повторила я. — Я ещё не давала своего согласия выходить за него замуж. Он… С Максимом у нас всё сложно. То, что он сделал, никакими цветами не загладить. Я не уверена, что вообще хочу его видеть рядом с малышом, — обхватила пока ещё плоский живот руками.

Инна Дмитриевна сняла очки и присела на край моей кушетки.

— Лерочка, — тихим мягким голосом начала говорить она. — Я не знаю, что у вас произошло и не вправе давать тебе совет, как поступать. Это дело твоё, пускать отца ребёнка в вашу жизнь или нет. Но помни, что одной растить малыша будет очень тяжело. Я видела много молодых девочек как ты, тянувших детей в одиночку, и знаю, о чём говорю. Поддержка, в том числе и финансовая, очень важна. Не отказывайся принимать её из гордости. Всё-таки ребёнка делали двое, и на отце тоже лежит львиная доля ответственности.

— Я поняла. Спасибо.

— Вот и славно. А сейчас пойдём сделаем УЗИ.

Я запахнула халат и спустилась с кровати. Пока искала, куда запропастились тапочки, в дверь палаты постучали.

— Добрый день, я к Лере, — услышала я за спиной голос Макса, от которого по позвоночнику пробежал холодок.

— А вот и папочка, — хмыкнула Инна Дмитриевна. — Только вспоминали.

— Вы куда-то уводите Леру? — нахмурился Макс, переводя взгляд то на врача, то на меня.

— Всего лишь УЗИ, чтобы убедиться, что ваш малыш развивается хорошо.

— А его уже можно увидеть?

— Пока срок слишком маленький, вы там вряд ли что-то поймёте, — женщина задумалась. — Но вот сердечко уже можно будет услышать.

— Сердечко? — эхом прохрипел Савельев, потрясённо уставившись на мой живот. — А можно… Можно мне с вами?

— Это мамочку нужно спрашивать.

Инна Дмитриевна и Максим замерли в ожидании моего решения. Наконец, нашарив ногой тапки, я обулась и посмотрела в глаза цвета холодной стали, что когда-то меня завораживали.

Интересно, какого цвета глаза будут у малыша?

— Можно, — выдохнула я. — Только…

Замялась, как попросить, чтобы Макс не видел сам процесс, ведь мне придётся оголять низ, но на выручку пришла врач.

— Папочке придётся посидеть за ширмой и не мешать нам.

— Хорошо. Вы меня даже не заметите, — обрадованно закивал Савельев.

В уже знакомой смотровой я прилегла на кушетку, предварительно постелив пелёнку. Макса я не видела: его усадили на второй стул возле мониторов.

— Расслабься, — попросила меня женщина, выливая гель на живот. — Так. Вот наш малыш, — показывает пальцем на экране на тёмное мутное пятно размером с фасоль. — Прикрепился по задней стенке. Размер… — бормочет под нос, записывая показания, мягко водя датчиком то в одну, то в другую сторону.

Вдруг на всю комнату раздались гулкие удары.

— Это… его сердечко? — затаив дыхание, я жадно вслушивалась в ритмичный звук. — Такое быстрое?

— Сто двадцать пять ударов в минуту. Сердечко в норме. Сейчас распечатаю вам снимок на память. Можешь вытираться, — протянула мне салфетки.

— Можно мне забрать? — спросил Макс, когда врач протянула мне небольшой гладкий лист.

Наши пальцы соприкоснулись, и меня будто током ударило. От неожиданности я одёрнула руку и снимок остался у Савельева.

— Бери, — кивнула я, отводя взгляд. — Инна Дмитриевна, раз всё в порядке, я могу поехать домой?

— Да, конечно. Только дождись, пока я подготовлю выписку.

Макс ожидал в коридоре, пока я переодевалась и складывала свои немногочисленные вещи в рюкзак, что привёз мне Михаил Сергеевич. Хотела поблагодарить Дмитрия Юрьевича, за то, что позаботился обо мне, когда я потеряла сознание в кафе, но его номер не отвечал.

По словам Михаила Сергеевича, мой начальник сейчас очень занят оформлением сделки, и передавал, чтобы я поправлялась и не переживала на счёт работы. Мне всё ещё было неудобно перед мужчинами, которые обо мне заботились больше, чем кто либо в моей жизни, что так подвела их.

— Ты готова?

Макс зашёл без стука, сжимая в руках мою выписку.

— Лера, а почему срок не совпадает? — нахмурился он. — Тут написано восемь акушерских недель.

— Потому что врачи считают его от последней менструации. А она была за две недели до корпоратива! И вообще, какого чёрта, Макс, ты полез в мои документы? — ощетинилась я, вырывая листы у опешившего от моей реакции Савельева, ведь я впервые повысила на него голос. — Если не веришь мне и считаешь, что тебя обманули, тогда отдай мне снимок с УЗИ!

Я требовательно протянула руку, вот только Макс не торопился отдавать мне первое изображение малыша.

— Лерочка, прости, — поймав мою руку, припал к ней губами. — Я не подумал. Просто для меня это всё в новинку. Конечно же, это мой малыш. Наш. И он должен расти в полноценной семье, — посмотрел на меня с намёком. — Лера…

Присев на одно колено, Макс достал