Рогожиным. Василий – специалист, но и он ничего не смог накопать. Да, Маша с матерью сменили фамилию, ну и что с того? Не в подворотне же они документы покупали.

Больше всего меня занимает вопрос, зачем это Людмиле вообще было нужно. Столько лет прожила вдали от отца, не поддерживая с ним никакой связи, а потом внезапно решила взять его фамилию. Конечно, у всех людей могут быть свои странности, но чтобы настолько?

И дочка, кажется, этих странностей не лишена. Ведь даже у меня в фирме появилась, выдавая себя за соискательницу. В рекламный отдел типа пришла устраиваться. Зачем весь этот цирк?

Хмурюсь, снова не находя ответа на множество вопросов, роящихся в голове. А Маша начинает нести какую-то ерунду. О том, что мама любит путешествовать, часто бывает в отъездах и иногда с ней даже невозможно связаться. Так и хочется заявить во весь голос: не верю! Наверняка какие-то отговорки. Даже мой чрезвычайно занятой отец в самых насыщенных своих командировках всегда находил время позвонить и выяснить, не вляпался ли я в какую-то авантюру. Не надо ли меня вытаскивать из очередной передряги. Таких случаев было не то, чтобы много, но все же случались. А то, что мать может просто уехать и не поддерживать связь с единственной дочерью, как-то очень плохо укладывается в голове. Скорее всего, Мария попросту сочиняет, дурачит и отца, и меня. Вопрос только: зачем? Какую цель она преследует?

Ситуация категорически не нравится, и будь мы одни, я бы вытряс из девчонки правду. Но в больнице, у кровати едва живого отца точно не до разборок. Но если Маша считает, что я закрою глаза на ее россказни, то глубоко ошибается. Все выясню. Все до мельчайших деталей!

– Ну, о том, что ты поступила в институт, мама же знает? Наверняка радуется за тебя, – выдавливает улыбку отец, а девушка неожиданно бледнеет. Прямо на глазах с лица стекают все краски. Так ведут себя люди, чувствующие вину. Пойманные с поличным. И если это не видно папе, то от меня точно не может укрыться.

Девушка бубнит что-то невразумительное, но отец, как ни странно, удовлетворяется ее ответом. Продолжает выспрашивать о том, как они с матерью жили раньше. Об учебе, работе и прочей ерунде, на которую мне было бы жаль тратить время в такой момент. Вернее, когда моментов осталось совсем немного.

Да и тяжело ему дается этот разговор. Слова звучат все медленнее, тени на лице становятся заметнее. Он устал, хоть и пытается изо всех сил это скрыть.

– Нам уже пора, пап, – решаю вмешаться. – Рабочий день давно начался, сегодня важное совещание. Да и Маше еще добираться до института, нежелательно опаздывать на пары. Отдыхай, мы заедем позже.

– Ты же ее подвезешь? – вроде бы звучит, как вопрос, да только не предполагает никаких возражений. Вздумай отказаться – наверняка сполна бы огреб его возмущение. Но я как раз отказываться и не собирался, мне надо получить от девушки как можно больше информации. И пусть только попробует вот так же мямлить – со мной этот номер не пройдет!

Глава 19

Маша

«Такушки, такушки, вот мы и ступили на зыбкую почву» – молниеносно проносится в голове, но я продолжаю улыбаться.

Непонятно, как разговор зашёл о маменьке. Проблемка только есть, узнай мама, что я натворила, даже не знаю, что будет. Честно, представить боюсь. Говорить о ней равносильно суициду.

Приходится всячески выкручиваться, избегая острых углов. К моему большому везению, Медведев-старший, кажется, не замечает моего откровенного увиливания. Чего не скажешь о Глебе, подозрительный прищур внимательных цепких глаз не раз останавливается на моем лице.

Гляди, да не прогляди, братишка!

Мысленно хмыкнув, я, довольная, что допрос окончен, радуюсь еще и тому, что, по сути, особо ничего такого и не рассказала. Не выдала семейных тайн, а, наоборот, поглубже в шкаф запихнула скелеты.

Пройдёт ли такой трюк с самим Глебом? Сомневаюсь. Ну мы ведь тоже не так просты, как кажемся. В любой ситуации можно найти решение, ибо там, где есть вход, там и выход! Главное, закрутить и замудрить, в этом я мастер.

Несостоявшийся отчим на глазах теряет силы, и я понимаю, что нужно закругляться и дать человеку отдохнуть. Смотрю на Глеба и незаметно киваю ему на дверь. Он так же незаметно кивает, подтверждая мой вопрос.

– Александр Ильич…

– Машенька, ты чего? Просто дядя Саша, – усталая улыбка касается посеревшего лица.

– Ладно, отец, видно же, что ты утомился, – вмешивается Глеб, пытаясь улыбнуться.

Не знаю почему, но мне эта его улыбка больше напоминает волчий оскал. Хотя, может, между ними, мальчиками, так принято.

– Машенька, – вновь привлекает мое внимание Медведев-старший, – я жду тебя в самое ближайшее время и очень надеюсь, что мы поболтаем так же душевно, как и в этот раз. Только ты мне должна кое-что пообещать! – смотрит он в глаза, и я понимаю: что бы сейчас ни попросил, не смогу отказать.

Разве можно в таком положении, в котором находится этот мужчина, вообще сказать «нет»?!

– Я слушаю, – сглатываю от напряжения и произношу, мило улыбаясь и заламывая руки.

– О, девочка моя, не переживай так! Просто я безумно сильно хочу знать немного больше о твоей маме. Ведь мы были не чужими… Раз время почти подошло…

– Нет! То есть я не это хотела сказать! – теряюсь от глупой ситуации. – Я хотела сказать, не нужно так говорить и, главное, думать! Пусть надежда живет в наших сердцах до последнего…

Мужчина снова улыбается теплой улыбкой и тихо произносит:

– Хорошо. Только обещай! – поднимает он указательный палец вверх.

Делать нечего, приходится подчиниться.

– Обещаю, – сжимаю его ладонь и вздыхаю.

А-а-а… Мама меня убьёт! Срочно нужно придумать что-то такое, чтобы не рассказать слишком много личного и не соврать одновременно!

Продолжая улыбаться, иду, словно привязанная, за Глебом. Нужно сохранять спокойствие, тогда никто ничего не заподозрит. Почти никто!

– Ну и?! – подозрительно выдает братец, искоса глядя на меня.

– И-и? – тяну я в ответ, изображая недоумение.

– С мамой что не так? – он прищуривается, спрашивая прямо в лоб.

– Почему сразу не так?! – вопросом на вопрос отвечаю ему, прибавляя темп.

По-моему, надо срочно делать ноги.

– Даже не старайся! – немного насмешливо заявляет Глеб.

Да, проницательности ему не занимать.

– Не слишком много информации за один раз? – отмахиваюсь от него, переходя почти на бег.

– Информация – главная валюта! – бросает он и, схватив меня за запястье, резко разворачивает к себе. – Я же сказал: даже не пытайся сбежать!

– Попридержи коней, я не твоя