пивом для всех нас. Ким жадно присосалась к своей банке.

— Отложи мне еще одну, — попросила она. — Лучше я тоже загодя напьюсь.

Стив рыгнул.

— Просто помни — толчок на улице.

— Да плевать, нассу прям на лужайку.

— Как только начнем, лес и лужайка будут местами, где нельзя прятаться, — ввела новое правило Кейси.

— Ладно, — пожала плечами Ким. — Как скажешь.

Она отказалась-таки от предложенной Стивом банки. А я свою принял — и открыл счет. Кейси пристально смотрела на меня. Я уже догадывался, что ей нужно от меня.

— Ну, была не была, — сказал я и полез в сумку.

Уже по первому рывку я понял, что доставшийся мне моток чересчур легок. Я вытащил его до конца. По длине — еле фут наберется. В интересах честной игры Кейси продемонстрировала всем последнюю веревку. Четыре фута — все как надо.

— Итак, водит Дэн.

Я напустил на себя мрачный вид.

— Ну конечно. Провинциалам на такую срань везет.

— Что ж, теперь и я выпью, — провозгласила Кейси. Стив протянул ей банку, она зачем-то подбросила ее в руке — и от души рванула кольцо. Пена разлетелась по закоулочкам. Большая ее часть попала на желтую блузку Ким, аккурат в вырез комбинезона.

— Кейси, ты дура, что ли? Меня теперь по запаху найти можно!

— Уж прости.

— Да ну тебя!

— Ну реально, извини, сглупила что-то. — Кейси подняла руки.

Ким, впрочем, сердилась не всерьез. Мы тихо хлебали пиво. Ким почти что залпом допила свое и пошла на кухню за добавкой, а вернувшись, сказала:

— Эй, вырубайте свет. Правила забыли, что ли?

— Что, и допить не дашь? — возмутился Стив.

— Спроси у Кейси разрешения.

Та сразу погасила фонарик.

— Ну как, начинаешь врубаться, Кимберли?

— Потихонечку.

— Одна проблема, — заметил я, — ты мне еще веревки не отдала.

— А я пиво не допил, — пожаловался Стив.

— Хорошо, хорошо. — Кейси вздохнула. — Да будет свет.

Она поставила фонарик на пол, направив луч на кухню, и порылась в сумке. Вытащила очередной четырехфутовый моток веревки. Стив протянул мне свой, так же поступила Кимберли. Я связал их веревки вместе узлом, ослабил ремень на пару позиций и заткнул их за него — чтобы не цеплялись в темноте.

— Кому достанутся фонарики?

Кейси задумалась.

— Давайте тут их и оставим. На столе, рядом с пивом. Чтобы ни у кого из нас не было соблазна смухлевать или выбить преимущество.

— Ты возьми их, — сказала Ким. — Убери к себе в сумку. Мы тебе доверяем. А я вот точно не удержусь — прикарманю один.

— Вы-то мне доверяете, а вот я себе — не на все сто.

— Это твоя игра, Кейси, — произнес Стив, скрещивая руки на груди. — Ты что, сама себя обжулить собралась?

— Думаю, нет.

— Тогда бери их. Кстати, пиво я уже допил.

— Тогда — во тьму!

Вся компания была наготове. Я мог бы потянуть время. Выпить еще.

Кейси погрузила дом Краучей во мрак. Снова.

Я почувствовал, как ее пальцы протиснулись между моими, переплелись с моими, легонько сдавили их. Мы встали почти вплотную, и я обнял Кейси за талию — она повернулась ко мне, и на мгновение мы замерли друг у друга в объятиях.

Первый поцелуй был теплым, сладким, второй — чуть более игривым. Кейси прикусила мою нижнюю губу, и я буквально почувствовал, как она улыбается.

— Удачи, дорогой.

— И тебе того же, подружка.

— Как по-твоему, затея чокнутая?

— Не чокнутее всегдашнего.

— Ты мне нравишься, Дэн Томас. Пусть даже у тебя вместо фамилии — будто бы еще одно имя.

— И я тебя люблю, Кейси.

— Все готовы? — шепотом поинтересовалась Кимберли.

Я сделал глубокий вдох, втягивая аромат отдаляющейся девушки.

Какое-то время все трое моих товарищей по безумной игре сталкивались в темноте друг с другом, точно наперстки под пальцами шулера. Веревка болталась у моих пят. Я зажмурился и объявил:

— Готов. Раз, два…

Дощатый пол заскрипел. Кто-то побежал наверх. Возможно, сразу двое, или кто-то пробежался дважды, чтобы сбить меня с толку. Никакой уверенности в том не было. Кто-то прокрался в сторону кухни. Я с детства запомнил, как трудно было следить за звуком шагов поверх собственного голоса, считающего секунды, чье эхо отдавалось где-то в самом себе.

— …двадцать девять, тридцать…

Мне вдруг захотелось расхохотаться. Просто так. Пришлось сдерживаться.

— …сорок, сорок один…

Мочевой пузырь стал давить изнутри. Не только пиво было тому виной.

Я услышал, как кто-то наверху пошевелился, поскребся.

Вспомнил мягкие губы Кейси, ее игривые покусывания.

Но со счета не сбился.

Глава 17

Мрак облепил меня, неся в себе пятна фантомного света.

Я зажмурил глаза. Им хотелось открыться, но мышцы лица не позволяли. Попробуйте-ка увидеть темноту, крепко сомкнув веки, — у вас ничего не получится. Вот и я наблюдал странные блики, разноцветные пятна, меняющиеся узоры.

Да, в детстве во всем этом определенно виделось больше смысла.

Я прислонился к оконному стеклу, чувствуя головокружение, как моряк на пресной воде.

— Девяносто восемь… девяносто девять… сто. — Я открыл глаза. Заморгал, таращась на высокую траву и деревья. Кое-как «настроил фокус».

Из травы кто-то подмигнул мне.

Я аж подпрыгнул. Будто на раскаленную плиту оперся — шея, руки, спина и плечи непроизвольно дернулись назад, ладони превратились в кулаки. С губ почти сорвался придушенно-перепуганный возглас.

Реакция была во многом инстинктивная, как на змею, вдруг вылезшую из-под ванны. Мозг всполошил всю нервную систему прежде, чем толком обработал увиденное. Я пригляделся получше.

Пара глаз действительно светилась лунными отблесками в траве. И моргала. Ошибиться — невозможно. Какое-то время я отчетливо видел их, но внезапно они опустились ниже к земле, в самую гущу травы, и исчезли. Я продолжал наблюдать. Секундой позже трава всколыхнулась — кто-то стремглав одолел десяток футов до чащи, рванув куда-то в сторону нашей припрятанной машины.

Что бы это ни было, я знал, что это не человек — глаза слишком маленькие и посажены чересчур близко друг к другу. Но кто тогда? Енот? Опоссум?

Собака?

Пожалуйста, никаких собак, подумал я. Вот кошечек — сколько угодно.

Загадочный травяной зверь, так или иначе, исчез. А мне пора было начинать эту проклятую игру в прятки. Да, определенно — енот, решил я, и вдруг понял, что кое-что позабыл.

— А вот и я! Иду искать! — Традиционное «кто не спрятался…» я опустил. Дальше этого мое самоуправство не пошло.

Я проанализировал то немногое, что слышал. На втором этаже вполне могут быть двое,