– Ай да «Кагул»! Ай да браво!! – не сдержал эмоций Черкасов, когда увидел два взрыва на преследуемом крейсере. Два взрыва, явно соответствующих более крупным, чем посылали во врага эсминцы, снарядов. – С такой дистанции и все-таки попал!

На «Бреслау» раскорежило вторую трубу и занялся еще один пожар.

Это был первый и последний в данном бою успех русского крейсера, в дальнейшем обошлись без него, но как же удачно, как вовремя достал германца «Кагул» своими попаданиями…

– До крейсера десять кабельтовых!

– Готовьте первый, второй и третий аппараты, Николай Алексеевич, – передал Черкасов своему минному офицеру.

Задействовать в атаке еще два, те, которые находились рядом со стреляющим кормовым плутонгом, командир «Гневного» пока не хотел. Ну и надо было оставить резерв на случай, если первый торпедный залп окажется безрезультатным.

Шесть торпедных труб стали разворачиваться на левый борт, торпедисты пока еще не приникли к прицелам, но изготовились сделать это по первой же команде. Дело было достаточно привычным: Первый дивизион посвятил много времени тренировкам залповой стрельбы торпедами. И результаты не замедлили воспоследовать – минеры черноморских «новиков» стали вполне уверенно попадать своими грозными снарядами по учебным целям.

Но сейчас цель никак не учебная – огрызающийся огнем вражеский крейсер… И если его снаряд попадет в готовый к стрельбе торпедный аппарат…

– Стрелять с четырех кабельтовых! – отдал приказ Черкасов.

– Так и собирались, Василий Нилович, – немедленно ответил старший минер.

На «Бреслау» маневр русских эсминцев не явился сюрпризом. Немецкие офицеры были достаточно грамотными специалистами, чтобы понять цели противника в финале сегодняшнего боя.

– Две оставшиеся гиены все-таки убьют льва, – мрачно произнес Кемпке.

– Не обманывай себя, Эдмунд, – отозвался Кеттнер. – Это они «львы». Русские. Напрасно наши адмиралы считали, что придется иметь дело с теми, кого японцы разгромили при Цусиме. И они уже это показали под Севастополем. Под Феодосией. В Одесском порту. У Новороссийска, в конце концов… Нам с тобой уже не выжить… Поэтому я не боюсь адресовать проклятья в адрес тех, кто послал нас в эту идиотскую авантюру.

– Лево руль! Лево!! – командир «Бреслау» увидел, как блеснули вспышки минных выстрелов на борту приблизившегося «Гневного».

Крейсер торопился развернуться кормой к залпу, но шесть торпед на тридцатиузловой скорости неумолимо пожирали разделяющее борта эсминца и крейсера пространство…

Одна прошла под кормой, вторая…

Третья угодила прямо под винты, и своим взрывом напрочь лишила крейсер возможности передвигаться.

Еще две прошли мимо, одна затонула на полдороге, но главное было сделано – «Бреслау» стреножен. Он продолжал еще огрызаться из пары действующих на правый борт пушек, но судьба последней надежды германо-турецкого флота на Черном море уже решилась. На рубеж атаки выходил «Пронзительный», и его торпедный залп поставил жирную точку в данном сражении: еще два взрыва окончательно доломали немца, крейсер стремительно завалился на правый борт. Победители стали спускать шлюпки, чтобы отнять у пучины жизни своих недавних врагов…

Солнце, ярко блеснув последней искрой на горизонте, утонуло в море. Эсминцы вонзили в волны бивни уцелевших в бою прожекторов, издали стал подсвечивать подходящий «Кагул», приблизился и залатавший пробоину в носу «Дерзкий». Русские моряки прикладывали все силы, чтобы вырвать из костлявых рук смерти тех, кого еще совсем недавно желали убить. И никакого противоречия в этом нет – сейчас перед ними были не вооруженные враги, а люди. Люди, жизни которых стремилась забрать равнодушная и холодная глубина Черного моря. Пусть они и старались еще несколько минут назад вычеркнуть тебя из списка живущих на этой планете, пусть им тогда удалось убить твоего друга… Пусть!..

Это война. На войне убивают врага. Вооруженного врага, а не беспомощно барахтающегося в воде человека. Который просто исполнял приказ, который ему дала Родина. Как и ты.

И военные моряки всего мира всегда спасали, спасают и, я надеюсь, будут спасать из воды своих поверженных в данном сражении коллег.

И да не оскотинятся они до такой степени, что этого делать не будут!

Хотя и бывали прецеденты в мировой истории… Особенно во время Второй мировой отличались бесчеловечным отношением к экипажам потопленных судов немецкие подводники, воспитанники гросс-адмирала Деница. Того самого Деница, которого сейчас за шкирку втаскивали из холодной воды в свою шлюпку матросы с «Пронзительного».

Всего на четыре русских корабля приняли двести семьдесят немцев и турок. Темнота помешала отнять у смерти больше. Командира «Бреслау» среди спасенных не оказалось.

– Ваше высокопревосходительство, Андрей Августович! – Ворвавшийся в салон Кетлинский не скрывал ликования. – Потопили!

– Поменьше эмоций, Казимир Филиппович! – слегка одернул своего флаг-капитана Эбергард. – «Бреслау» потоплен?

– Так точно! После двухчасового преследования Первым дивизионом потоплен торпедным залпом.

– Наши потери?

– «Беспокойный» идет на буксире – перебит паропровод. У остальных – несерьезно.

– Добро. Государю сообщили?

– Я сообщил дежурному генерал-адъютанту. Дальше пусть он решает, беспокоить его императорское величество или нет.

– Скорее всего, побеспокоит. Спать еще рано. Что крейсера и Третий дивизион?

– Возвращаются. «Кагул» тоже поучаствовал в перестрелке, остальные противника не видели.

– Хорошо. Спасибо за добрые вести. Когда корабли вернутся, тогда и узнаем подробности.

– Какие будут распоряжения?

– Да какие могут быть распоряжения? Нам остается только ждать. Единственно, о чем попрошу: спать пока не ложитесь. На всякий случай. Понимаю, что день был напряженный, но вы мне можете еще понадобиться.

– И не собирался, Андрей Августович, – улыбнулся каперанг. – А после таких новостей вряд ли и ночью усну.

– Ну, вот и славно. Можете идти.

Когда флаг-капитан вышел, Андрей затребовал себе кофе с ромом и приготовился коротать время до прихода эсминцев и крейсеров в составлении текстов общения с его, мать-перемать, императорским величеством.

Не получилось: задребезжал телефон, и дежурный матрос на коммутаторе бодрым голосом сообщил, что с адмиралом желает побеседовать как раз этот самый «мать-перемать». Отмазки уровня «заболел», «умер», «в туалет пошел» явно не проходили…

– Здравия желаю вашему императорскому величеству!

– Добрый вечер, Андрей Августович! – пробежал по проводам адмиралу в ухо благожелательный баритон. – Позвольте поздравить Черноморский флот со славной победой. И примите мою личную благодарность вам.