Я метнулся к ангару – наудачу.

Зерек продолжал оглядываться: повязка мешала ему видеть. Когда он подошел к ангару, я уже ждал его. Я точно знал, что буду делать: заткну рот, чтобы он не закричал, потом проверю, не отдала ли Рита ему револьвер.

Зерек начал расстегивать пальто. И прежде чем он понял, что случилось, я вышел из-за угла и в два прыжка настиг его. Он резко повернулся. Крик застрял у него в горле – это я схватил его правой рукой за шею, а левой – за запястье. Мои пальцы давили дряблую кожу. Несколько секунд – и он потерял сознание. Еще в армии я изучил этот прием и выводил противника из строя, не причиняя при этом большого вреда.

Но у меня давно не было практики. В тот момент, когда мои пальцы сомкнулись на его шее, он подпрыгнул, как чертик. Свободной рукой Зерек пытался дотянуться до моего лица, дергался и вертелся, как одержимый. Пришлось уже обеими руками душить несчастного, прижав его к стене. Он продолжал сопротивляться, молотя руками пустоту. Я ударил ногой по его коленной чашечке. Чем сильнее он отбивался, тем крепче я сжимал его горло. Он уже должен был давно потерять сознание. Я боялся большого шума, чтобы Рита не поняла, что здесь происходит.

Вдруг под моими пальцами что-то негромко хрустнуло, и тело Зерека обмякло. Мой Бог!.. Не могло быть сомнения: я переломал шейные позвонки.

Зерек повис у меня на руках. Мои колени подогнулись. Я выпустил его и в ужасе сделал шаг назад. Мертвец тихонько соскользнул на землю и растянулся у моих ног.

– Что ты наделал? – Рита стояла рядом.

Я не мог выговорить ни слова, не мог даже шевельнуться. До меня дошел ужас содеянного.

Она наклонилась над его телом.

– Ты убил его, Фрэнк!

Убийство!

Это не та история, о которой с любопытством читаешь в газете, интересуясь, сколько же времени понадобится полиции, чтобы поймать преступника.

Преступник – это я. Главная пружина и главное действующее лицо тяжелой драмы. Это я совершил. Я могу дотронуться до трупа пальцем. Никто на свете не повернет время вспять, чтобы все изменить, отменить и исправить.

Убийство!

Начиная с этой секунды, у меня не будет ни минуты покоя. Шум, шаги за спиной, тень на улице, скрип ступенек – все это заставит бежать со всех ног, с бешено колотящимся сердцем. Меня будут преследовать до конца дней и все же поймают. Мне никогда и никого не убедить в том, что я не виноват. Адвокат, самый опытный и талантливый, не сделает этого. Убийца…

– Фрэнк!

– Убирайся!

– Выпей.

Она сунула литровую фляжку в мою руку.

– Это бренди. Не теряй головы! Я помогу тебе.

Горлышко фляжки стучало по моим зубам. Я сделал большой глоток. Бренди пролилось на подбородок, потекло по груди.

– Слушай, Фрэнк, можно что-то сделать… Партия еще не проиграна. Нужно действовать.

Я увидел ее словно впервые: хищная, спокойная, решительная. Если есть хоть малейшая возможность к спасению, только Рита может отыскать ее.

Я прижался к ней.

– Я не хотел этого делать, Рита!

– Все кончено – он мертв!

– Я погиб! Зерека ждут в самолете, и если он не появится, начнут искать.

– Я поеду вместо него, Фрэнки. Надену пальто и перебинтую лицо, никто не заметит подмены. Мы одного роста. Его пальто видели десятки раз. Они и сейчас будут видеть только это ужасное пальто.

– Они узнают твой голос!

– Я буду молчать. Подожди здесь. Я пойду за машиной, а ты сними с него пальто и бинты.

Ужас, парализовавший меня, понемногу таял. Может быть, Рита права? Если повезет, я еще выкарабкаюсь.

Я опустился на колени возле тела. Было темно, пот заливал мне глаза, еле-еле я расстегнул пуговицы пальто. Я даже не подумал о том, чтобы пошарить в карманах. Ужас от одной мысли, что меня могут повесить, совершенно вытеснил из моей головы надежды разбогатеть. Если бы бриллианты упали на землю, я и не подумал бы нагнуться за ними.

Рита остановила машину совсем рядом. Она вышла с электрическим фонариком в руке.

– Время поджимает, Фрэнк!

Я светил, прикрывая луч ладонью. Рита сняла с мертвеца шляпу и начала раскручивать повязку. Конец ее прилип к губам Зерека, и она оторвала бинт одним рывком. Мне было дурно. Но Рита держалась превосходно. Все ее движения были быстры, точны и уверенны.

– Хорошо. Теперь помоги положить его в машину.

Она поволокла тело по траве. Я подхватил Зерека за ноги, и мы забросили труп в багажник. Туловище уместилось, но руки и ноги все же торчали наружу. Я топтался на месте и не знал, что предпринять. Тогда Рита оттолкнула меня и запихала ноги, согнув их к подбородку. У нее был такой вид, словно она укладывает мешок картошки.

– Дай мне фонарик!

Ей хотелось еще раз взглянуть на того, кто был ее мужем. Она вырвала у меня фонарик и осветила лицо Зерека.

– Наконец-то! Это все же произошло! – Рита захлопнула крышку багажника.

Вся операция заняла не более трех минут, но время поджимало. Мы видели, как к самолету потянулись из здания аэровокзала пассажиры.

– Дай мне пальто и шляпу, быстро!.. А теперь забинтуй лицо! Кровь должна быть внутри. – Она протянула мне бинт.

Я чувствовал себя больным при мысли о том, что его кровь прикоснется к щеке.

– Крепче бинтуй! Так. Теперь я сама.

Я смотрел, как она одевается: заправила волосы под шляпу, поправила пальто, одернула брюки. Разумеется, если она не заговорит, никому и в голову не придет, что это не Зерек.

– Могу я идти? Меня не узнают?

– Потрясающе! Ты на него похожа абсолютно.

– Если все закончится благополучно, мы выиграем партию, Фрэнк. А теперь слушай меня: возвращайся и брось его в колодец. Будем следовать нашему плану.

– Да.

Если ее не опознают, я не подвергаюсь никакой опасности. Но была еще мисс Робинсон, которая могла все испортить. Если она встретит Риту возле самолета…

– А мисс Робинсон?

– Не беспокойся, Зерек уже попрощался с ней. Она пообещала предупредить стюардессу на борту, чтобы та оставила его в покое. Ему забронировано место. Главное – войти в самолет. Все остальное будет просто.

– А как ты вернешься?

– С этим тоже все просто. У меня при себе собственный паспорт.

Я взял ее руки в свои.

– Надеюсь, все будет в порядке.

– Поосторожнее, когда будешь возвращаться. Если вдруг случится несчастный случай…

– Не беспокойся.

– Избавься от него. И не забудь мое пальто. Сделаешь все это, Фрэнк?