– Завеса, – подсказал доктор Грелле.

– Кто-то может забавляться, придумывая для него название, – продолжила я. – Нас же интересует, как он будет реагировать. Я распорядилась запустить небольшой измерительный зонд прямо в объект. Ничего похожего на научную аппаратуру – у нас на борту такого нет. Просто запасной скафандр с несколькими датчиками. Но это поможет нам представить, чего ожидать от объекта.

– Когда ваш зонд вернется?

– Без малого через двадцать шесть часов.

– Вы должны были сначала посоветоваться с группой экстренного пробуждения, капитан, – сказал доктор Грелле.

– Почему?

– Вы запустили ракету в объект неизвестного происхождения. Вы знаете, что это ракета, и мы тоже знаем. А объект?

– Нам неизвестно, есть ли у него разум, – ответила я.

– Пока неизвестно, – поправил меня доктор Грелле.

Следующие шесть часов мы со Струмой потратили на осмотр корабля. Излазили корпус вдоль и попрек, изнутри и снаружи, чтобы выявить все повреждения и убедиться в том, что нас не ждут новые сюрпризы. Внутри было еще терпимо. Но находясь снаружи, в смотровой капсуле, я все время чувствовала за спиной эту черную стену.

– Ты уверен, что не было никакого другого способа остановить пауков, кроме как продырявить корабль?

– У вас большой опыт подавления мятежей сочленителей, капитан?

– Не особенно.

– Я изучал тактику, которую они применяли на Марсе, в начале прошлого века. Они безжалостны, безразличны к смерти и не склонны к капитуляции.

– Марс – это древняя история, Струма.

– Но уроки из нее все-таки можно вынести. Сочленителей нельзя считать разумным противником, готовым вести переговоры. Они больше напоминают нервно-паралитический газ, норовящий добраться до тебя любым способом. Нам необходимо было загнать их в ту часть корабля, которую мы могли бы запечатать, а после, если потребуется, снова открыть. Нам удалось решить задачу, но с большим ущербом для корабля. – Он смотрел на меня с суровой стоической решимостью из другой смотровой капсулы, скользившей параллельно моей. – У нас не было выбора. Мне совсем не нравилось то, что мы делали, но при этом я прекрасно понимал, что корабль способен отремонтировать себя.

– Получилось лучше некуда.

Я кивнула на черную поверхность. При нашей нынешней скорости она приближалась с каждой минутой на три километра.

– Что, по-вашему, я должен был сделать? – спросил Струма. – Позволить им захватить корабль и перерезать всех остальных?

– Ты не можешь знать их намерений.

– Могу, – возразил Струма. – Потому что Магадиз сама мне сказала.

Я дала ему время насладиться победой, а затем спросила:

– Кто такая Магадиз?

– Пленная. Я бы не назвал ее лидером, у сочленителей нет лидеров как таковых. Но есть руководящее звено – лица, которым доверяют работу с информацией высокого уровня и принятие решений. Она как раз из таких.

– И ты даже не заикнулся о ней до сих пор?

– Вы спрашивали о главном, капитан. Я рассказал о главном. К тому же Магадиз крепко досталось в схватке. С тех пор она то приходила в сознание, то снова его теряла и не всегда была в ясном уме. Как заложник она большой ценности не имеет, поэтому не вполне ясно, что теперь с ней делать. Возможно, стоит прикончить прямо сейчас.

– Я хочу взглянуть на нее.

– Так и думал, что вы захотите, – сказал Струма.

Наши капсулы направились к открытому проему стыковочного отсека.

К тому времени, когда я добралась до Магадиз, та уже была в сознании и вменяема. Струма и другие офицеры заперли ее в дальнем конце корабля, отдельно от других пленных, а затем соорудили импровизированную клетку из электростатических щитов вокруг каюты, чтобы не допустить нейронного контакта Магадиз с остальными сочленителями.

Не желая рисковать, ее привязали к койке, закрепив зажимами грудь, талию, запястья, лодыжки и шею. И все же мне стало неуютно от такого близкого соседства с ней. Раньше я не испытывала недоверия к сочленителям, но слова Струмы о Марсе высвободили хранившийся в моей голове огромный запас слухов и воспоминаний. С сочленителями обходились дурно, но и они не упускали случая отплатить тем же. Они были людьми, но на самой грани этого понятия. У них была человеческая физиология, усиленная до высокой приспособляемости к неблагоприятным условиям. И человеческий мозг с внедренной в него усовершенствованной нейронной сетью, далеко превосходившей все, чем обладали демархисты. Их сознания были взаимно переплетены, а чувство индивидуальности расплывалось за прозрачными границами черепов и тел.

Именно поэтому Магадиз была бесполезна как заложник. Начнем с того, что она лишь частично присутствовала здесь, и этими частями – телом и содержащимся в нем небольшим фрагментом разума – можно было пожертвовать. Другая же часть Магадиз все еще оставалась с сочленителями.

Я подошла к ней. Она была худая, вся из острых углов. Руки, насколько я могла разглядеть под зажимами, напоминали сложенные клинки, готовые в любой момент раскрыться и нанести удар. На почти безволосой голове ясно проступал черепной гребень. Лицо Магадиз покрывали синяки и порезы, один глаз так ужасно заплыл, что трудно было понять, выбит он или все еще остается на месте.

Но другой глаз уставился на меня.

– Капитан.

Она выговорила это слово очень старательно, но я заметила, что губы были в крови, во рту не хватало нескольких зубов, а язык чудовищно распух.

– Магадиз, тебя ведь так зовут? Мои офицеры утверждают, что вы, сочленители, пытались захватить корабль. Это правда?

Мой вопрос, похоже, в равной степени рассмешил и разочаровал ее.

– К чему об этом спрашивать?

– Я хотела бы понять, что произошло, до того как мы все умрем.

Один из офицеров за моей спиной держал в руках эксимерную винтовку, целясь в голову Магадиз.

– Мы не верили, что вы сумеете должным образом исследовать артефакт, – ответила она.

– Значит, вы уже знали о нем?

Она чопорно кивнула, несмотря на зажим, удерживающий шею.

– Разумеется. Но только в общих чертах. Объект сопоставимого со звездой размера, очевидно, искусственного происхождения, очевидно, созданный не человеком. Он нас крайне заинтересовал. Но действующее соглашение ограничивало наши возможности по сбору информации на устраивающих нас условиях.

– Вы сказали «действующее соглашение»! Больше ста лет мирного сотрудничества. Зачем вы поставили его под угрозу?

– Дело в том, что появление этого объекта все меняет.

– Но вы даже не знаете, что это такое!

– Мы передали всю собранную информацию нашим Материнским Гнездам. Там проанализируют то, что мы нашли, как только сигнал дойдет до них. Но не стоит обманывать себя, капитан. Это не наша технология – налицо физические принципы, выходящие далеко за пределы наших даже чисто теоретических горизонтов. Та часть человечества, которая сумеет воспользоваться хотя бы частью этого нового знания, оставит всех прочих в пыли истории. Союз с демархистами сослужил нам хорошую службу, пока был выгоден для нас. Но всему приходит конец.