и миномётами селу. За ней медленно ползли полугусенечные бронетранспортёры, а за ними – танки Т-III и T-IV. Вдруг тишину разорвали звонкие хлопки выстрелов 45-мм пушек.

Наблюдавший в бинокль Гордеев остолбенел. Врытые в землю три оставшиеся в строю БТ-7, экипажам которых он приказал взорвать машины и эвакуироваться вместе с лейтенантом Колодяжным, открыли беглый огонь по врагу. Экипажи машин не выполнили приказа взорвать врытые в землю танки, решили остаться и вместе с командиром дать последний бой фашистам. Их снаряды вывели из строя четыре бронетранспортёра и разбили гусеницы двух Т-III. Пехота залегла. Обездвиженные средние танки немцев нащупали один БТ и стали его обстреливать. Танк загорелся, из башни показался танкист, но сражённый пулемётной очередью, остался на броне. Сдетонировал боезапас, и страшным взрывом башню отбросило в сторону. Люлин плакал, размазывал слёзы по грязному лицу, тихо скулил:

– Товарищ капитан, ну давайте врежем по гадам.

– Куда врежем, Люлин, – озлобился Гордеев, – по пехоте, что ли, бронебойными? Нет у нас осколочных. Заряжай бронебойный и убери с глаз долой эти два танка без гусениц. Живо!

Но осколочные имелись у двух оставшихся БТ. Они били по пехоте, сгоняя её к насыпи. А тех, кто уже взбежал на насыпь, секли пулемётным огнём. Громко, заглушая все звуки, рявкнула пушка КВ, болванка подняла столб песка и гравия и зарылась в насыпь. Гордеев пнул сапогом Люлина.

– Ты чего, гад, мажешь? Правее бери.

Вторая болванка расколола броню немецкого танка, словно скорлупу. Люлин целился тщательно и с первого выстрела подбил второй Т-III. Экипажи немецких танков не смогли убраться за насыпь, они погибли от огня пулемётов КВ и двух БТ. Натужно ревя моторами, на насыпь вползли ещё три танка – два Т-III и один Т-IV. Гордеев приказал механику-водителю:

– Давай, Горский, вперёд на малой передаче. Когда скажу «стоп», тормози без рывка, Люлин выстрелит, и тут же плавно вперёд на малой. Давай, Горский.

КВ остановился, Люлин с близкого расстояния не промазал. Бронебойный угодил немецкому танку в бок, из лохматой дыры в броне повалил дым. Сверху, из открывшегося люка, стал выбираться танкист. Стрелок Сарханов срезал его очередью из пулемёта. Из танка больше никто не вылезал. Видимо, все были поражены осколками брони и болванки.

Спускавшемуся с насыпи Т-IV и потерявшему на минуту возможность вести огонь, снаряд, пущенный Люлиным, разворотил маску орудия, пушка безжизненно опустилась вниз. Второй снаряд пробил башню, танк зачадил, из открывшихся люков вверх поползли тонкие струйки огня; экипаж, видимо, погиб. Спустившийся с насыпи Т-III потерял обе гусеницы, врытые БТ постарались. Сержант Горский остановил КВ в двадцати метрах от немца, и Люлин в упор его расстрелял.

Как-то внезапно всё затихло. Гордеев открыл люк, осмотрелся. На насыпи и под нею горели пять немецких средних танков и четыре бронетранспортёра. Никто пока не взбирался на насыпь, пехота немцев куда-то исчезла. Спустившись на землю, Гордеев подбежал к ближайшему БТ и металлическим прутом постучал по броне. Из люка высунулась голова сержанта Крухмалёва. Гордеев крикнул ему:

– Всё, сержант, выметайтесь! Вам больше не с кем воевать. Средние танки покрошат бэтэшки в порошок. Бери заряжающего и прыгайте в КВ.

Крухмалёв с заряжающим выбрались из танка, бросили в башню две бутылки с зажигательной смесью и, пригибаясь, помчались к КВ. Из люка БТ появились синие языки огня, затем чёрные клубы дыма. Раздался страшный взрыв, башню оторвало от корпуса и отнесло метров на десять. Гордеев побежал к другому БТ. Взобравшись на башню, он долго молотил по ней прутом. Люк не открылся. Он снял шлемофон, приложил ухо к броне. Никаких звуков. Спрыгнув на землю, стал обходить врытый танк и только с другой стороны увидел большую дыру в башне. Всё стало ясно: в горячке боя они не заметили, как один из немецких танков попал в башню БТ бронебойным. В живых никого не осталось. Сняв шлемофон, он с минуту посидел рядом с погибшим экипажем.

Вернувшись в КВ, Гордеев приказал:

– Остаёмся до сумерек. За насыпь не пойдём, будем ждать немцев здесь. Горский, поставишь машину справа, за погибшим БТ, как раз в пятидесяти метрах от насыпи. Все, что оттуда придёт, будет у нас, как на ладони. Маневрируем так: после каждого выстрела меняем позицию, укрываемся за бэтэшками и развалинами домов. В сумерках уходим к Минскому шоссе. Вопросы есть?

Вопросов не было. Только Горский мечтательно произнёс:

– Эх, пожрать бы чего!

– Люлин, – спросил Гордеев, – что у тебя в НЗ?

Младший лейтенант порылся в гранатной сумке и извлёк из неё две банки свиной тушёнки, небольшой кусочек сала в вощёной бумаге и три упаковки ржаных галет.

Гордеев приказал:

– На обед – две пачки галет, две банки тушёнки. На семерых пока хватит. Сало и пачку галет оставим на ужин.

Выбрались из танка, стали закусывать. Люлин радостно проговорил:

– А здорово, товарищ капитан, мы немцу поддали! Пять коробочек в хлам распечатали, да четыре бронетранспортёра!

– Три, – заметил, жуя, Крухмалёв.

– Чего три? – недовольно спросил Люлин.

– Три, говорю, бронетранспортёра, четвёртый мой, мы его подбили.

– Да и хрен с тобой, Крухмалёв, – не стал спорить Люлин, – дал бы табачку.

Крухмалёв отсыпал из кисета всем по жменьке махорки и заметил:

– Товарищ капитан, а в лесу-то вчерашний нетронутый обед остался. Картошечка с мясцом. Дозвольте, пока у немцев обеденное затишье, мы с заряжающим мигом туда и обратно?

Подумав с минуту, Гордеев согласился. Бойцы, прихватив ручной пулемёт Дегтярёва, скрылись в развалинах села.

Тишина продолжалась недолго. Примерно через час за насыпью заурчали танковые моторы, поднялись столбы выхлопных газов, удушливая вонь от них поползла по сырой от дождя округе. Гордеев скомандовал:

– К бою!

В этот раз генерал Штумпф решил не церемониться. Ему доложили, что у русских осталась пара танков, но один тяжёлый, с мощными орудием и бронёй. Генерал нудно выговаривал командиру 21-го танкового полка:

– Вы, полковник, должны не хуже меня знать, что этот русский танк КВ, и у него почти такое же по калибру орудие, как 75-мм пушки наших Т-IV.

– Да, мой генерал, но наши короткоствольные пушки менее мощные, особенно на длинной дистанции.

– Так сократите дистанцию. Окружите этого русского монстра и расстреляйте его в упор. На охоту за ним отправьте только Т-IV.

На гребень насыпи взобрались и стали спускаться вниз сразу девять немецких танков. Люлин поймал в прицел ближайший и выстрелил. Снаряд попал в ходовую часть, выбив два катка и спустив гусеницу. Танк закрутился на месте. Второй снаряд угодил в корму, танк вспыхнул. Вдруг что-то ударило в броню башни КВ. Люлин испуганно взглянул на командира.

– В прицел гляди, – успокоил его Гордеев, – немецкий снаряд срикошетил