что боялся, что даже если вспомнит совсем немного, то эти бесполезные слезы тут же польются ручьем, и их будет уже не остановить.

На самом деле все эти годы время для него текло то очень быстро, то очень медленно. Он до сих пор хорошо помнил тот первый год, после того как Чу Ваньнин был взят в плен и судьба Пика Сышэн повисла на волоске. В то время он в одиночестве метался по всему свету, умоляя о помощи, но, возможно, из-за того, что в былые дни он был слишком груб и высокомерен, в мире совершенствования почти никто не обращал на него внимания.

Впоследствии, когда ему все же удалось собрать повстанческую армию, Сюэ Мэн отчаянно надеялся, что уж теперь-то он сможет спасти дорогого ему человека из логова чудовища. Однако людям пришлись не по нраву его грубость и безрассудство, и, заподозрив его в эгоизме, они просто высмеяли его. В то время оба брата Мэй Ханьсюэ курировали развертывание повстанческих войск, поэтому не были с ним вместе в авангарде. Перед лицом толпы он оказался одинок и беспомощен, и ему оставалось лишь самому подняться на гору.

Но что же ожидало его на горе? На Пике Сышэн вещи остались прежними, а люди — нет. Здесь был лишь умирающий Тасянь-Цзюнь и… в Павильоне Алого Лотоса, в холодном омуте у берега пруда покоились останки Чу Ваньнина, которые исчезли со смертью императора.

Спустя почти десять лет человек, которого он так долго искал и ждал, превратился в труп, но даже этот труп при его появлении обратился в прах.

Опора, что поддерживала его все те годы, исчезла окончательно, и ему оставалось только, стоя на коленях посреди парящего в воздухе пепла, рыдать, словно беспомощный маленький ребенок.

Он пришел слишком поздно и не успел даже коснуться края рукава своего наставника. Теперь он больше никогда не услышит, как Чу Ваньнин зовет его:

— Сюэ Мэн.

А затем все стало еще ужаснее.

Когда Тасянь-Цзюнь воскрес, а Ши Минцзин показал свой истинный чудовищный лик, эти двое устроили массовую резню, и мир людей превратился в царство призраков. Для Сюэ Мэна смерть всех самых близких людей изменила все. С кем теперь он мог выпить вино, закопанное им под деревом в пору юности?

Поэтому Сюэ Мэн и сам не знал, как ему хватило сил спустя больше чем десять лет отвести взгляд от Чу Ваньнина.

— На этот раз я не опоздал, — сказал Сюэ Мэн. — Учитель, я помогу вам.

Как раз в этот момент к ним присоединились Сюэ Мэн и братья Мэй Ханьсюэ из другого мира. Хотя все понимали, что пройдя сквозь Пространственно-временные Врата Жизни и Смерти, они могут встретить на другой стороне кого угодно, однако внезапно увидев самих себя спустя более чем десяток лет, все трое были в какой-то мере потрясены.

— Ты… ты?! — воскликнул молодой Сюэ Мэн.

Когда Сюэ Мэн из прошлой жизни мельком взглянул на него, в его глазах промелькнула зависть и печаль. После этого он мрачно рассмеялся и сказал:

— А я почти уж забыл, оказывается, вот каким я был десять лет назад.

— …

— Таким глупым.

Прежде чем молодой Сюэ Мэн успел отреагировать на грубый выпад в его сторону от собственной взрослой версии, брошенный Тасянь-Цзюнем огненный шар чуть было не ударил ему в грудь…

Сюэ Мэн отклонился. С самого начала он не хотел использовать Сюэхуан, однако в этот момент почти рефлекторно вынул божественный клинок из ножен, чтобы с трудом парировать направленный на него удар, после чего отступил на несколько шагов назад. Насилу устояв, он с яростной бранью бросился на Тасянь-Цзюня, однако путь ему преградил меч, по которому струился поток голубого света.

Перед ним стоял Мэй Ханьсюэ из прошлой жизни. Прищурив глаза, он покосился в его сторону и сказал:

— Раз уж мы здесь, вам не нужно вступать в бой.

Младший Мэй Ханьсюэ этого мира тоже не удержался и, посмеиваясь, сказал будущему самому себе:

— Раз уж в корзине этого мира пробита дыра, естественно, люди этого мира должны ее залатать. Не утруждайте себя, это не ваш выход. Будет слишком прискорбно, если в самое золотое время своей жизни господин бессмертный Мэй, как и я, будет окружен великим горем и глубокой ненавистью и так бессмысленно и скучно проведет остаток своих дней.

— …. — молодой Мэй Ханьсюэ.

В этот момент сковавший Тасянь-Цзюня магический круг из трех формаций вдруг содрогнулся от сильнейших толчков. Мэй Ханьсюэ тут же перестал дразнить свое молодое «я» и, резко повернувшись, серьезно сказал:

— Плохо дело! Он стал намного сильнее, чем раньше!

— В него снова вплавлено еще одно сердце, — сказал Чу Ваньнин.

— !..

Сюэ Мэн бросил все силы на поддержание магического круга. От напряжения на его руках вздулись вены:

— Похоже, мы не справимся, у нас меньше времени, чем я предполагал, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Учитель, вам нужно как можно скорее вернуться и убить Хуа Биньаня!

Прежде чем Чу Ваньнин успел ответить, вмешался молодой Сюэ Мэн:

— Убить Хуа Биньаня? Почему нужно убить Хуа Биньаня, а не этого… этого…

На мгновение он замешкался, не зная, как назвать Тасянь-Цзюня: Мо Жань или как-то иначе.

Сюэ Мэн этого мира лишь бросил короткий взгляд на юного себя:

— Это сделанная из трупа марионетка, ее нельзя убить, но стоит убить стоящего за ее спиной кукловода, и он вскоре также будет полностью уничтожен. Кроме того… — он сделал паузу, чтобы с большим трудом поднять одну руку, и тут же под ногами молодого Сюэ Мэна вспыхнула огненно-алая магическая формация. — Здесь опасно. Вы слишком молоды, не стоит вам принимать на себя эти страдания. Уходите. Возвращайтесь, чтобы атаковать гору вместе с главными силами.

— Нет! Я не хочу! С какой стати ты… эй!

Несмотря на отчаянную борьбу, молодой Сюэ Мэн и братья Мэй оказались захвачены вырвавшимися из формации созданными из духовной силы бабочками. Волна духовных бабочек подхватила трех молодых людей и увлекла их в направлении выхода, вскоре скрывшись вдали.

Как только трое этих великовозрастных деток исчезли из вида, послышался хорошо различимый треск. Младший Мэй Ханьсюэ этого мира тут же поменялся в лице:

— Формация почти разрушена, Цзымин!

Сюэ Мэн тут же направил всю свою духовную мощь на императора Тасянь-Цзюня. Его тело задрожало, казалось, что несмотря на то, что он изо всех