дракон окинул взором полыхающие в пожаре истерзанные войной земли и без лишних вопросов сказал:

— Поднимаемся.

Оседлав ветер и рассекая дождь, человек и дракон стремительно летели сквозь бурю в направлении вымощенной телами мертвых людей Дороги Мученичества. С высоты полета Чу Ваньнин видел соединяющую миры дорогу, которая, сияя багряно-алым светом цвета хлещущей из перерзанной артерии крови, устремлялась в неизведанные земли.

Из-за того что гора Хоу теперь находилась очень близко к вратам в мир демонов, пораженное демонической аурой небо было затянуто багровыми и бледно-лиловыми облаками, а хлеставшего в мире смертных дождя здесь просто не было.

Светоносный дракон спикировал вниз. Почти коснувшись земли, он обратился золотым светом и вернулся в амулет. Твердо встав на ноги на Дороге Мученичества, Чу Ваньнин сделал глубокий вдох и поднял глаза…

— Ты пришел? — раздался ясный глубокий голос. Ши Мэй стоял в самом конце дороги, а за его спиной, извергая бушующее пламя, полыхали демонические врата. Из-за того что Сюэ Мэн и братья Мэй временно ограничили Тасянь-Цзюня, защитный барьер вокруг него исчез. Услышав шум за спиной, Ши Мэй повернулся к нему половиной своего прекрасного лица и искоса взглянул на Чу Ваньнина. — Ты и правда очень способный.

Легкий ветерок растрепал его волосы на висках. Ши Мэй снова устремил взгляд на отбрасывающие причудливые блики и тени огромные демонические врата.

— Пространственно-временные Врата Жизни и Смерти распахнуты настежь, однако вместо того, чтобы, пока еще есть время, закрыть их, ты всем сердцем стремишься помешать моему племени вернуться домой…

Чу Ваньнин не собирался попадаться на эту уловку:

— Три великих запретных техники некогда были созданы Гоучэнь Шангуном. Демоническая аура увеличит их мощь в несколько сотен раз. Дело вовсе не в том, что я не хочу отпустить прекрасных костяных бабочек в их родной мир, просто, как только врата в Царство Демонов будут открыты, демоническая аура хлынет в этот мир и Пространственно-временные врата Жизни и Смерти распахнутся еще шире.

Ши Мэй немного помолчал, а затем холодно усмехнулся:

— В конце концов, я и правда не могу обмануть тебя.

Чу Ваньнин больше не собирался тратить на него время, в его ладони вспыхнул яростный золотой свет. Увидев, что он собирается использовать Тяньвэнь, чтобы ударить Ши Мэя, наперерез ему бросился кто-то из заклинателей. Оказалось, это была Му Яньли. Своим божественным мечом она смогла отразить его удар!

— Я не позволю тебе прикоснуться к нему, — Му Яньли подняла глаза, освещенные исходящим от ее меча светом, и хрипло продолжила: — Он достаточно настрадался.

— Сестра Му… — пробормотал Ши Мэй.

Неизвестно, как ей это удалось, но в этот момент за ее спиной стояло больше ста марионеток Вэйци Чжэньлун, готовых завершить строительство Дороги Мученичества. Увидев, что положение вновь стало критическим, Чу Ваньнин ринулся вперед, чтобы сначала остановить эту группу марионеток. Но Му Яньли была быстрей и со скоростью молнии преградила ему путь.

— Посторонись! — крикнул Чу Ваньнин.

Му Яньли холодно усмехнулась:

— С какой стати мне уступать тебе дорогу? В мире совершенствования никогда не заботились о судьбе прекрасных костяных бабочек, так почему, возвращая костяных бабочек домой, нужно считаться с вашими жизнями? — на этих словах она подняла свой короткий меч и ударила себя в грудь.

И в тот же миг там, где она стояла, вспыхнуло ужасающе мощное платиновое солнце… Поставив на карту все, Му Яньли разрушала свое духовное ядро, чтобы обрести сильнейшую боевую мощь!

С рождения в ней текла божественная кровь, и пусть ее было совсем немного, этого оказалось достаточно, чтобы после уничтожения собственного духовного ядра она получила невероятную мощь, способную свернуть горы и заполнить ими моря. Теперь в непродолжительном бою по боевой мощи она, возможно, превосходила даже Тасянь-Цзюня.

— Что всемогущие образцовые наставники, что самые знаменитые семьи, стоящие на страже праведного пути… — взгляд Му Яньли стал мрачным и решительным,— тысячи лет все они пили кровь и ели плоть других людей! Вы готовы на все ради того, чтобы стать бессмертными и вознестись!

Духовная мощь ее меча была настолько яростной, что Чу Ваньнину пришлось приложить все силы, чтобы противостоять ее атаке. Хотя в этой женщине не было ни капли крови прекрасных костяных бабочек, более того, ее можно было считать отдаленным потомком богов, она рисковала жизнью, чтобы помочь демонам вернуться домой.

В тот же миг они взмыли в воздух. Белые одежды Чу Ваньнина затрепетали на ветру, всколыхнулись золотые рукава платья Му Яньли. Словно два бумажных змея, они парили в небе, но их убийственная аура была способна расколоть небеса.

С громким лязгом столкнулись мечи, и среди разлетевшихся во все стороны огненных брызг, они уставились друг на друга в упор.

— Назойливые людишки! — выплюнула Му Яньли.

Стиснув зубы, Чу Ваньнин ответил ей:

— В этом мире… не все люди такие, как ты говоришь!

Даже пройдя сквозь вечную ночь и пробирающий до костей адский холод, он по-прежнему помнил милость госпожи Жун и Ло Сяньсянь, которая, до того как ее охватило безумие, думала лишь о том, как не причинить вред. Он помнил, как в стремлении помогать людям на праведном пути ученики Пика Сышэн не брали денег за добрые дела и как Чу Сюнь вырезал свое сердце, чтобы осветить путь другим…

Он до сих пор помнил яркие улыбки крестьян из деревни Юйлян, справедливость хозяйки острова Фэйхуа, Наньгун Сы, который ради подавления разбушевавшейся нечисти бросился в огненное озеро, и Ли Усиня, который своим мечом хотел нести людям мир и справедливость…

Он все еще хранил в памяти угасающую улыбку Наньгун Чанъина и его полный тепла и нежности последний взгляд, когда, рассыпаясь золотыми искрами, он сказал:

— Смертный мир слишком прекрасен, не стоит пачкать кровью его пышное цветение.

Ныне все эти тени из его прошлого либо больны, либо умерли, либо разбросаны по миру и затянуты в водоворот этого бедствия…

А еще была Е Ванси.

Когда-то на аукционе в Палате Сюаньюань именно она не пожалела денег, чтобы спасти девочку-сироту из племени прекрасных костяных бабочек, дав ей свободу и будущее, о которых ни одна костяная бабочка не могла и мечтать.

— И что с того? — сказала Му Яньли. — Неужто из-за нескольких человек мы должны простить все преступления этого грешного мира?!

С глубокой враждой на устах, мощь ее меча становилась лишь жарче и сильней.

— Моя мать была такой доброй, но только из-за того,