Может быть в этом мире тебе и нет равных, но земля, на которой ты стоишь, хранима истинным Владыкой всех Миров! Тебе не заполучить ее, как бы ты не старался! Оставь нас, ибо все уже предрешено, и тебе не в силах это изменить!

Даже сквозь воспоминания Феликс почувствовал, как от Сахимэля, окруженного драгоценным ореолом, повеяло устрашающей злобой. И хоть он по-прежнему сиял ярким светом, тени по краям его ореола зашевелились, словно темный дым, который клубится снаружи стеклянной лампы, но не может проникнуть внутрь. Ряды солдат позади короля накрыла такая зловещая тень, что все они разом стали походить на окаменевшие статуи. Даже их доспехи перестали отражать свет. Медленно повернувшись назад, Сахимэль устремил холодный и совершенно безразличный взгляд на свою златовласую кузину, которая одна из немногих еще выделялась на фоне серой безликой массы.

— Фасинэль, принеси мне свой огонь. — произнес он с холодным равнодушием.

— Как будет угодно вашему милому сердцу, мой повелитель. — не поднимая головы, тихо ответила златовласая девушка.

После этих слов Фасинэль сняла с пояса украшенный рубинами кинжал и вонзила его в землю. Затем она сложила руки так, как если бы хотела набрать в них воды, после чего Феликс увидел как в них сам собой появился огонь. Разомкнув руки, она вылила его на кинжал, и тот запылал золотым пламенем. Вытащив горящее оружие, и все еще не поднимая головы, Фасинэль встала на ноги и подойдя к Эну, передала ему пылающий клинок. Взяв его за лезвие, словно звездный крест Владык, король повернулся к ней спиной и вновь обратил свой взгляд на непокорный город. Всего мгновение он всматривался в него своими драгоценными зрачками, а затем закрыл глаза, будто монах, готовящийся прочитать очень трудную и важную молитву. В этот момент огонь, которым был объят кинжал, стал быстро увеличиваться в размерах. Но вел он себя совершенно не так, как подобает обычному огню. Он стекал водопадом на землю как вода, и медленно полз к городу, словно нарастающая лавина, с каждым ударом сердца увеличиваясь в размерах. Вскоре огонь разросся до таких невиданных масштабов, что заслонил собой все стены города, и глазам Феликса стало больно на него смотреть. Но внезапно все потемнело, и воспоминание полностью исчезло, оставив после себя уже знакомые Феликсу темные облака, пульсирующие всполохами молний.

— Что случилось? — спросил Феликс, озадаченно смотря по сторонам. Эн стоял в нескольких шагах от него. — Что случилось с городом? В смысле, он ведь не сгорел, так?

— Сгорел. — спокойным тоном ответил Эн. — В тот день от него не осталось даже стен.

— Как же так? — удивился Феликс. — Но мы ведь были в нем, и он был в точности таким же, как и в этих миражах. — внезапно Феликс осознал, что Алгобсис и в самом деле не изменился за все это время, хотя маленькому никсу даже не представлялось сколько веков могло пройти с того момента.

— Через год, после того, как я стер его с лица земли, этот город вновь появился на том же месте, таким, каким был прежде. И сколько бы раз я не разрушал его, он снова возрождался там, где и был. Наконец меня утомила эта бессмысленная игра, и я оставил его в покое, вычеркнув его из истории и памяти людей.

— Это ужасно. Неужели не было иного выбора? — на Феликса накатила волна грусти.

— Сейчас, вспоминая то время, я начинаю жалеть о том, что не воспринимал это место серьезно. — Эн задумчиво опустил взгляд, погрузившись в свои собственные, невидимые Феликсу, воспоминания. — Для меня это место было не больше чем камень, который лежит перед дворцом и портит своим невзрачным видом всю картину. В итоге я перестал его замечать, предоставив решать эту проблему моим вассалам.

Внезапно Эн поднял голову, как если бы услышал, что его окликнули по имени, и устремил странный, наполненный тревогой и нетерпением взгляд в ту сторону, откуда теперь полился яркий свет. Окутав все пространство, свет сформировал новое воспоминание.

На этот раз они очутились посреди бескрайних песчаных дюн, где на небольшом клочке зеленого оазиса располагалось строение, которое Феликс воспринял как некий экзотический храм. Построенный из белого камня, он был пирамидальной формы, и отдаленно напоминал Храмы-Города, правда был не таким мрачным и гнетущим. Легкий ветер безмятежно трепетал невесомые цветные занавески, которые выполняли функцию дверей, а по наклонным стенам с приятным звуком стекала кристально чистая вода, которая распределялась по желобам и уходила к маленькой реке, огибающей все каменное строение. Эту блаженную и мирную картину не портила даже крохотная деревушка, которая расположилась у подножия храма. Феликс увидел водяное колесо, которое медленно и спокойно поворачивалось, скрепя досками, когда на него с приятным журчанием падала вода со стен пирамиды. Люди же здесь были подобны стае фламинго — чистые и спокойные, они, казалось, совершенно не знали забот. Единственное, что выделялось на их фоне, была длинная процессия карет и паланкинов, которая подбиралась к этому райскому уголку. Но больше всего Феликса удивила реакция Эна, который быстрым шагом направился к остановившейся у подножия храма процессии. До этого Эн не проявлял такой сильной настойчивости, и Феликсу стало интересно, что именно так взволновало молодого ювелира.

Подойдя вместе с ним к самому большому паланкину, который Феликс когда-либо видел в своей жизни (его одновременно несли двенадцать крепко сложенных мужчин), маленький никс увидел, как сквозь алые занавески вышла королева Каа. На этот раз ее одежда была менее строгая, что вполне обуславливалось беспощадно палящим солнцем. Королева была обмотана легкими тканями, которые извивались совершенно непонятным образом, словно были живыми. А пока Феликс рассматривал королеву, вслед за своей матерью из огромного паланкина вышел и сам король. На нем так же были свободные ткани и длинная юбка красно-белых оттенков, украшенная драгоценностями. Взгляд его золотых зрачков тут же устремился на подоспевшего к его ногам одного из жителей деревни, который оказался стариком с длинной раздвоенной бородой и цветочным венком на голове. Феликс подумал, что это был староста, так как все остальные жители явно полагались на него, застыв в трепетном предвкушении.

— Для скромных слуг невообразимая честь быть замеченными повелителем всего сущего. — упав на колени, проговорил старик. — Что мы можем сделать, чтобы доставить радость вашему светлому сердцу?

— Ты прекрасно знаешь, для чего я здесь. — холодно ответил Сахимэль, глядя на старика сверху вниз как на пустое место. — Веди нас к своей небесной деве, или кому вы там поклоняетесь?

Некоторое время старик не смел пошевелиться, уткнувшись носом в белый песок у ног Эна.