никс вновь посмотрел на стол, то увидел, что принцесса Лушаиль куда-то пропала, и в мягком кресле сидит один лишь король. Так же Феликс заметил, что рунная партия уже была закончена, и множество маленьких солдат окружали одну единственную янтарную фигурку короля в центре поля. Солнце еще не зашло, но взгляд Сахимэля был задумчивым и глубоким. Он не отрываясь смотрел на игровую доску и о чем-то размышлял.

Спустя какое-то время на балкон вошел белокрылый кузен Сахимэля, которого, как помнил Феликс, звали Рахамун.

— Наша вселюбимая королева пожелала, чтобы вы проявили милость, и присутствовали сегодня с ней на встрече гостей из Аль-Синши. Прибудут ваши подданные вассалы, которые захотят выразить свою безграничную преданность лично вам.

— Передай гостям, что им придется подождать. — Сахимэль оторвал взгляд от доски и встал со стула. — Я не спал целые сутки, и немного утомился. И да, отпусти тех жалких смертных, что я приказал недавно схватить. Дай им все, чего они пожелают. В рамках дозволенного, разумеется.

Рахамун низко поклонился и тут же растаял в воздухе. Воспоминание переменилось, но не сильно. Король вновь сидел за маленьким столом, но на этот раз вид был немного другой. Это по-прежнему был балкон, но теперь за место райского сада, Феликс увидел тот самый белокаменный храм посреди пустыни, рядом с которым во всю кипела большая стройка. Десятки тысяч людей возводили вокруг него новый величественный город, волоча по натоптанным дорогам тяжелые камни с помощью трубящих из своих длинных хоботов элифанов и других могучих тягловых животных. До самого горизонта растянулась река из маленьких, снующих словно муравьи, человечков, которые без устали рыли песок, прокладывая новое устье для реки. Место же, где находился сейчас Феликс, являлось громадным многоэтажным шатром, больше похожим на настоящий замок. Тут тоже были балконы и искусно выполненные железные лестницы. У входа стояли четыре слуги с большими перьевыми веерами на палках, которые охлаждали воздух своими плавными движениями. Помимо них, напротив Сахимэля сидела и принцесса Лушаиль, которая вновь играла с ним в «руну». Но на этот раз обстановка в их отношениях была абсолютно другой. Феликс больше не видел во взгляде короля, который в этот момент обдумывал свой ход, того холодного безразличия, виденного им до этого. Король явно наслаждался игрой, и всем видом показывал сдержанный азарт. Лушаиль тоже тепло улыбалась, и в отличии от Сахимэля, который по несколько минут обдумывал ходы, она передвигала свои янтарные фигурки почти сразу же, как только наступал ее черед ходить. Еще Феликс заметил королеву Каа, которую сначала не сразу признал. Она сидела у самых перил балкона и плавно перебирала всеми четырьмя руками струны большой арфы, выполненной в стиле морской волны. Из-за дополнительной пары рук мелодия получалась еще более красивой и неземной.

— Мне не нравится, что ты делаешь свои ходы моментально, не обдумывая их. — наконец проговорил Сахимэль, когда Лушаиль в очередной раз быстро передвинула маленькую фигурку. — Меня начинают посещать мысли, что ты играешь не серьезно. Это оскорбляет меня.

— Я бы никогда не поступила столь непростительно. — сказала принцесса, покорно склонив голову и опустив взгляд. — Если мои действия оскорбляют вас, то я приношу свои искренние извинения из самых глубин моего сердца. Я постараюсь выдерживать паузу, если вас смущает мой стиль игры.

— Это не важно, если ты и вправду играешь серьезно. — тон короля немного смягчился. — Если это действительно так, то скажи мне, почему в последнем ходу ты выдвинула вперед шалгарма? Ты разве не видишь, что у тебя нет шанса на победу. Исход этой партии предрешен, и ты лишь отсрочиваешь неизбежное.

— А как бы вы поступили, мой драгоценный повелитель? — вдруг спросила Лушаиль.

Пока они говорили, к игровому столу подошел настоящий Эн, и присев на корточки стал рассматривать расположение фигурок.

— Довольно странно, после стольких лет, смотреть на все это. — сказал он, и в глазах молодого ювелира появился ностальгирующий веселый огонек. — Сейчас я вижу еще больше скрытых путей, которые тогда просто не существовали для меня. Это поистине великолепная игра.

— Как бы я поступил? — задумчиво произнес Сахимэль, откинувшись на спинку своего кресла и подперев рукой голову. — Ну, в первую очередь, я бы не стал выстраивать фигурки так, как это делаешь ты. Ты все время выводишь сильных солдат вперед, позволяя мне с легкостью окружать их своими более слабыми пешками. Ты играешь от обороны, но эта слабая тактика, так как я, жертвуя пешками, уничтожаю твою измотанную защиту с помощью своих сильных фигурок. Вот и сейчас ты выставила против меня самого сильного солдата, который ничего не сможет сделать против моего военачальника, королевы и жреца. Тебе стоит больше использовать пехоту, бросая ее вперед. Для этого она и создана.

Лушаиль слушала его очень внимательно, а затем снова поклонилась, когда Эн закончил говорить и посмотрел на нее выжидательным взглядом.

— Ваши слова, несомненно, переполнены безграничной мудростью, мой дорогой повелитель. Вполне разумно оберегать важных и сильных союзников, когда у тебя в расположении имеются менее ценные жизни. Наверное, я еще не привыкла к тому стилю, которым пользуетесь вы. Видите ли, в моих краях принято играть немного другим способом. У нас победа рассчитывалась не только смертью или пленением вражеского короля, но и тем, сколько фигурок к концу партии оставалось у той или иной стороны. Поэтому наши гроссмейстеры обычно выдвигали вперед сильнейших союзников и уже ими старались нанести поражения друг другу, тогда как менее значимые, но многочисленные пешки оставались нетронутыми. Иногда даже велись партии лишь с помощью королей, а другие фигуры перекрывали им пути отхода. А порой значение имела не победа, а сама партия, как именно она была сыгранна, и каким образом выстраивалась стратегия. Это считалось у нас великим искусством.

— Ты имеешь в виду достигнуть идеальной победы? Выиграть, не жертвуя малыми жизнями? — задумчиво проговорил король, снова посмотрев на доску. Феликс же уловил хитрый и оценивающий взгляд, которым быстро одарила своего сына королева, хотя Сахимэль так был увлечен своими мыслями, что этого даже не заметил.

После сказанных слов окружающая обстановка вновь растворилась в тенях, сменившись новым воспоминанием. Теперь Феликс стоял перед стройными рядами солдат, на знаменах которых все так же развивалось уже знакомое золотое солнце с крылатым мечом. Но теперь напротив войск Сахимэля выстроилась другая армия, не менее грозных воинов-ферасийцев. По сравнению с идеальными солдатами короля, которые все, как один, были высокими и облаченными в сверкающие доспехи, армия ферасийцев выглядела как кучка дикарей, разодетых в разномастные шкуры и разного рода золотые украшения. И хоть такая мысль