результативность такой качественности в следствии толково выполненных действий.) Необходимость поиска еды при подобном взгляде на происходящее начинает выглядеть тем, что с постоянством и всю жизнь, с рождения толкает в сторону активного, то есть непременно деятельного и полного забот существования. Голод, как намёк на вновь сформировавшуюся в теле, необходимость в хоть какой-то пище, то есть в том, что постоянно служит для организации телесной плоти и процесса жизни в целом, на этом фоне начинает выглядеть тем основополагающим если не самым главным фактором, подталкивающим всё живое в сторону активного развития. Раз хочешь удовлетворить свой, поселившийся среди чувств тела, голод, старайся предпринять какие-никакие действия, чтоб каждый раз нашлось, чем это, относящееся к неприятным, и изрядно донимающее чувство можно было бы унять. А пища с постоянством требует движений, действий и забот. Даже если где-либо на том, что можно просто съесть, просто лежишь, а всё равно, то, что так и тянет съесть, необходимо как-то съесть! На разной степени развития у разных организмов, разных тел могут использоваться совершенно разные из существующих возможных способов осуществленья удовлетворения своего чувства насыщения. Но в принципе всё сводится к тому, что признанное пищей попадает внутрь озаботившегося пожеланием есть. Есть твари, через поверхность своей плоти растворяющие и разъедающие то, что тем озабоченным необходимо. Человек, как и многие иные из мира живых существ использует рот и систему самых разных органов пищеварения. Но всякая тварь, что испытывает голод, с постоянством, заставляющий заботиться о поисках необходимого для надлежащего удовлетворения такого чувства, всегда должна предельно ясно представлять, что для того необходимо делать.

Помни о том, зачем и почему евреям разрешили есть то мясо, сжигание-приготовление которого в храме и на алтаре, так и достаточно детально описывается в Торе, и что в немалой степени, по сути, объясняет, с чего это вдруг, и притом, когда Моше ушёл с Богом общаться, те, кто там остался и без надлежащего надзора решили захотеть начать молиться на изображение тельца из золота.

Голод как организатор для развития всей жизни, теперь взглянуть на храм и на ритуальное приготовление там пищи можно с точки зрения обременения заботой пищу перед Высшим Образом создать-найти, потом в заботах приготовить. Заботы из разряда тех, что заставляют действовать? Но что-то там к евреям с неба прилетало, становясь пищей после собирания-приготовления, то есть такое не растили специально где-то?

И всё-таки, как определиться в том, что лучше делать, ритуально есть какой-либо лишь только выросший растительный продукт, фрукт, корнеплод, какая тут проблема с овощами что-то пока не понял, или, согласно так описанному в Торе ритуалу, такое обязательно перед съедением приготовить на огне? Там, как центральный для питания дар упоминается лишь хлеб и виноград, ещё, среди такого где-то там упоминались, уж насколько помнится, бананы, на арбузы, помнится, случались где-то как-то указания, хотя о таком если хоть что-то, где-то, как-то говорилось, то, уж скорей, как о возможном. Во всяком случае какие-либо утверждения, двигаясь в подобном направлении, пока давать, а было бы достаточно неумно. Разберём по полкам. Евреям в Торе наиболее подробно расписали, как организовывать и проводить весь ритуал, есть указание о том, как нечто жертвенное выбрать, как готовить, вымыв, расчесав, украсив всем, как только удаётся, как правильно и в обязательном порядке потом следует демонстративно и достаточно жестоко умертвить, собрать в какой-то чаше кровь, как тело расчленить на части, с указанием, какие именно куски от плоти и на что пойдут. Насколько помню, самые желанные и особо ценные куски при этом именно сжигали, другие ценные куски отходили на приготовление, и вот подобному в процессе и по завершению всего творящегося ритуала полагалось быть именно съеденными, при этом с чётким указанием, кому что следует съедать. При этом, проводящие такое жертвоприношение, если уж там по описанию судить, на первый взгляд, словно бы мясом для еды себя снабжали. Но тут схема явно сложней. Во-первых, сразу замечается, что всех иудеев, при этом с самых ранних страниц текста, старались привести к полномасштабному, решительному пониманию того, что есть, и притом не только при тех жертвоприношениях, но и в жизни жертвующим полагалось именно и только исключительно растительную пищу. А так как со стороны иудеев следовать такому наставлению желание отсутствовало полностью, насколько помню, там даже есть описанье маленького бунта против существующей, пусть и спасительной необходимости есть только те, приносимые как будто с неба семена, вот таким евреям неразумным, наконец-то, разрешают в качестве жертвы приносить пару-другую голубей, барашка и тельца. Только тут сразу оговаривается, что голуби должны быть подобраны расцветки исключительно приятной, лучше всего, чтоб белой, барашек и телец выбираются тоже только лучшего внешнего вида. Такие жертвенные твари должны, при этом никаких сомнений, внешне оказаться из таких, чтобы наружностью своей обязательно и только радовать смотрящего. Может именно поэтому все эти жертвы следовало так приукрашать перед закланьем, расчлененьем и сожжением? Зачем самые лучшие для тут же приключающегося убийства и сожжения? Подумаем. И первый из вопросов, что при подобном возникает, чем отличается такое странное событие от самого обычного приготовления пищи? Всё это происходит в храме, и на алтаре, при этом совершается моление и все события, если только возможно, строго в русле отработанного, многократно повторяемого ритуала. Однако не могу твердо настаивать на мнении, что сам ритуал заклания и жертвоприношения всегда и всюду, и у всех, творящих в своём храме эти действия, сохранял исключительную одинаковость и неизменность. Пусть хоть чему-то, совершавшие такое в храме и учились, вначале повторяя свои действия вслед за наставниками, любому человеку свойственно чуть править то, чем вот такой так постоянно занимается, так что и те, кому потом приходилось разве что не каждый день заниматься там, у алтаря, чем-то таким же, тоже вносили некие, пусть небольшие изменения в происходящее. Так что сам ритуал мог и разниться. Слова Иисуса в Иерусалиме перед распятием к ученикам о хлебе и вине. Фактически Иисус там ставит хлеб и вино на один уровень с полученными результатами свершившегося жертвоприношения в храме. А что там более всего, и громогласнее всего творится? Разумеется, моление! Собравшиеся там глядят на умерщвляемую жертву и творящего тот ритуал, и, насколько могут громогласно или про себя взывают к Богу. Фактически, зовут себя прозреть в вопросах истины, зовут себя проснуться и по-новому взглянуть на всё происходящее. Наличие миноры там, на алтаре, по сути, и определяет храм то помещение с молящимися или же не храм. Теперь о молящихся. Когда читают некую молитву, вот так взывая