уже и к самой чаше-ванной. — Это был не я… Но и то, что это был, возможно, он, не дает тебе совершенно никакого права воплощать все это в жизнь, Егор: он — твой брат, в конце-то концов, как и она же — твоя сестра и мы в общей сумме с ними — одна семья и одно целое!

— Да-да… — закатил глаза блондин, отворачиваясь обратно, дабы если и не «не слышать», то хотя бы и не видеть раскрутку этой самой пластинки в который раз, чтобы она проехалась ему уже не только и по ушам, но еще и глазам, а и точнее душе и лицу, во всех смыслах и не только в виде эмоций, чувств и ощущений, повторяющей и повторяющейся же, что они должны быть добрее друг к другу и возлюбить ближнего своего. — А в них — не без урода… Пора бы уже переписать сказки с темой трех братьев: ведь там уж далеко не младший — дурак! Да… Далеко — не он! Хотя и одновременно же при этом: близко. Ведь и ровно… посередине!

— Спасибо, брат! — Хлопнул его своей правой, вновь освободившейся и ровно же для этого жеста, ладонью по спине Никита. Но и не как до этого Александр с Женей, чтобы поднять дух и вбить его обратно, если тот вдруг упал или вовсе же вышел, а и как раз таки наоборот — выбить: чтоб, как Венера из ракушки, правда, и без ракушки, но и из пены он вышел, да еще и не из своей морской или тем более кисельной, как и кисейной, а из его же все молочной, только уже и именно кисло-, так еще и скисшей донельзя.

— Обращайся! — Фыркнул Егор, отмирая наконец полностью и продолжая рассматривать картины. Правда, уже и без той своей сосредоточенности, как ранее, скорее же и именно, чтобы просто и хоть уже чем-то, если и не кем-то свои руки занять и сделать вид мнимой деятельности, дабы и не просто так стоять, как и сам же Никита чуть ранее, добавив затем еще и от себя — еще и до конца отпустить ситуацию ранее же, ну или не досорваться так же все, по крайней мере: мерный стук полотен и рам друг о друга, как и шариков на подставке в Колыбели или в маятнике Ньютона, не только успокаивал его, но и давал разложить все и вся, как и себя же самого внутри по полочкам. — А насчет того, что стоило, что не и что могло, что не — не стоило ударяться в ностальгию: что сейчас и здесь, что и ранее же за столом! Или хотя бы так же — брать с собой Карину… Без обид, Ник! Но ты и сам это прекрасно понимаешь: в разрезе же все и Софии. Да и с Полиной, кстати, тоже можно было бы почти так же распрощаться… ненадолго… быстренько и аккуратно сплавив ее в люлю… и дожать малышню самим! И да, заметьте, я ничего не говорю про воровство Ксана… Но и брать защитницу тела и души Софи наголо? Так еще и сюда… Это было — явным перебором! И такой же ошибкой… Никто ведь из нас не знает — насколько ее еще хватит. Бьюсь об заклад — не знает и она. И чем больше и дальше мы все откладываем — тем глубже погружается как в принципе, так и в нее же саму… это и… буквально. В конце концов — она может просто-напросто не выдержать, а мы и не узнаем!

— А мы выдержим в ответ и… еще раз? — Хмыкнул досадно Никита, закусив нижнюю губу и, убрав руки с картин, опустил их тут же в карманы штанов, привалившись к полотнам своим левым боком. — Я вот, например, ни в какую не переношу женских слез: не знаю просто и в этот самый момент, как правильно, а и главное что…

— И сам бы еще сверху заревел, да? — Буркнул почти злостно и как-то даже более зловредно синеглазый: то ли еще и на него же самого и то, что тот перебил его мысль и перевел тему, а то ли уже и на себя, что перебил в ответ и чем он сам тогда лучше, а то ли уже на все и сразу, как и всех же и вся, продолжая все не отрываться от картин, только и стуча теперь ими куда громче и резче, как и почти клацая, скрежеща зубами, стачивая их друг о друга в крошку эмали, замешанной еще и со своей же морской солью. — Выдержала она — выдержим и мы! И речь здесь не о важности и должности, как и тем более слабости и силе того или иного пола — принципе: просто не имеем уже никакого права спасовать в ответ. Да еще и при такой уже… этой чертовой же все прогрессии роста, которая мне вообще никак не заходит и не нравится совершенно — наших же все действий, не говоря уж и за слова, в никуда! Как и самих же их итогов: решений. Пока же там… Да еще и та… Или уже и те… Вместо того… чтобы грамотно же все использовать время… мы его тянем! А дальше… дальше-то что и куда? Или все же опять: откуда?! Снова ее отдаем? Чтобы… когда она будет уже в белом… саване… мы все и увидели, да, что было скрыто до и раньше… но и что, как и когда уже действительно после и… поздно!

— Егор! — Рявкнул русоволосый в попытке не столько уже и прервать, как и оборвать его, сколько и именно же остановить и не доводить снова Женю. Хотя и лучше было бы сказать: не доводить и себя и его. Как и не приводить и не подводить ни к чему и ни к кому конкретно. Боясь ли, что подерутся? Нет. А вот то, что придут к единому мнению, как и виновному, сговорятся и устроят самосуд на двоих и против все же третьего? Да. Ведь и там же уже не остановятся — и младшего затянут. И вот попробуй потом разбери их и выбери из двух зол — наименьшее: «Кого спасать? А и главное еще — от кого?». Проще же было — сразу и от всех, каждого и от каждого же, как и от себя самих в том числе, если уж не возглавлять: к чему уж точно он был не готов. И даже, более того,