крючка двумя пальцами, он покрутил ее перед собой, приглядываясь и принюхиваясь лучше, и хрипло охнул вместе же и с остальными двумя, мужчина же все так же оставался непоколебим, да оно и было понятно, по крайней мере пока еще и ему же самому, ведь он, как никто, знал эту самую находку, хоть и в то же время с натяжкой, ведь она и не была до конца потеряшкой, знал и автора, ну а для третьего же все и в извечной же троице — знал и, конечно же, саму гравировку, пусть сейчас и измазанную и в ее же уже случае именно не краской, но и все так же еще различимую, объемную и со своей же все: А. Что и лишь только сейчас попалась на глаза остальным и вызвала же повторный их ступор, почти что уже и граничащий с паникой, доводя и приводя их потихоньку к тому, о чем и к чему именно вел некогда сам Александр, обещаясь рассказать об этом как-нибудь в другой раз: о своем же все и платке, который он как-то отдал-подарил Софии при двоих же из них, третий и четвертый узнали об этом, как и обо всем уже, чуть позже, но и кто же из них еще тогда мог знать да уже и сейчас знал, что и это был тот самый платок, как и в случае же некогда с Кариной? Никто. Знал только и все еще лишь старый и больной из них, как и сам же он любил выражаться о себе и своей же забывчивости, который уже и не отвертится, в очередной же раз забыв, и сдержит свое слово, не ища более логичного и верного подхода и перехода.

Ну а пока же он готовился и собирался уже и сам с мыслями, Егор же все это время продолжал вылавливать и отлавливать уже именно нужное и сейчас сквозь еще и сохранившиеся же тонкие нотки женского парфюма с сиренью, так и перебивающие, сбивающие, но и вместе же с тем еще и будящие, прямо-таки и бередящие вновь не только его мысли, но и воспоминания, позволяя теперь уже ответить враз и пусть все еще на большинство, но и оставшихся же вопросов, ведь это был еще и тот самый запах, что был когда-то на кофте и самой же Софии, смешанный с ароматом ее тела и хоть и без уже чужой тьмы, но и зато теперь еще с другой и не Розы. И что вызнал уже и сам Никита, передав ему и Жене, после изучения и излучения же ткани своим же энергетическим спектром-фоном, пульсирующим сейчас как никогда дергано и нервозно, позволяя прочувствовать не только старо-новый, но и будто бы еще и ново-старый ингредиент: что-то одновременно уже от и из медведя, так еще и из прямо-таки прошлого. И пусть же которого проверили, как и поверили, не вскрыв и на словах, но и теперь же это было уже неважно, все было и так понятно: что именно давало такой запах и было, по крайней мере и на момент же рисования, в коже и крови самого автора и нового хозяина платка.

— Не похоже потому, что это и действительно не мое, а Софии! — Кивнул Александр, подтверждая таким образом не только слова и мысли самого Егора как до, так и после, но и всех же остальных в этот момент, и вновь принял картину из его рук, только и теперь уже куда аккуратнее, так еще и устанавливая затем ее на мольберт, пока все собирались вокруг него и дорассматривали изображенное уже ближе, почти вплотную и во всех же деталях и пока он сам же все продолжал кружиться перед, добавляя по мелочам и от себя, в том числе и в виде последнего же штриха к портрету, вернув тряпку-платок на ее же собственное, прежнее и законное место. — Тот самый платок, что я передал ей при вас же двоих, Никита и Егор, ну а теперь его воочию видит и Женя! И сколько ведь хранила, однако, да… Творца поймет только творец! Собственно… Когда я спросил ее и все перед тем же, как она оставила у нас еще и свою кофту, хоть уже и чисто случайно, что для нее значит ее же предназначение, она ответила… не словами, а сама взяла чистый холст, воду, краски с самой широкой кистью и… спустя десять-пятнадцать минут с небольшим передо мной уже было это… так еще и с просьбой о прощении, представляете? — Хриплый смешок сорвался с его губ, обращенный ко всем, в то время пока и сами же его темно-серые глаза не теряли полотна, обрамляя его ими же за счет уже и увеличенных черных зрачков и той же все тонкой серой окантовкой, и горло же затем еще предательски запершило, но и уже не только у него, снедая и суша связки почти что до кашля тонкой гранью меж горечью и кислотой, будто и меж свадьбой и похоронами, жизнью и смертью: где в одном случае — зараза к заразе не пристает, но заразы и Сатана в одном же лице все равно вынуждены делиться бактерицидной микрофлорой, смешивая ее, как яд же с желчью и без как, а в другом — отплевываться от влажной и какой-то даже уже заплесневевшей земли, вдруг попавшей через нос в рот и опять же, не вдруг, о чем скажет любой врач-лор или же «Ухо-горло-нос», объясняя тут же и схему-траекторию же связи, как и задачку в школе: «Из «пункта А» в «пункт Б»…», пока на вкус же, если отталкиваться все и от того же простого и понятного языка, что так или иначе все же взаимодействует с едой и питьем, это была успешная попытка съесть самое вкусное, обжарки, того же все плова или его же попкорна, но и особо выделяя лишь из-за того, что к Празднику живота был примешан нагар и тефлон все той же сковородки или казана. — «А за что?», спросите меня вы, как и я сам же спросил ее тогда, «За испорченную ткань». За этот самый платок, что она после так и оставила, попросив перед этим прибить к холсту гвоздь и повесить его на него! А я и не стал спрашивать про него — не глупый ведь, понял: что к чему. Пусть и хотелось же узнать чуть больше: как, почему и откуда… Да и кто! Она ли сама или нет? Но я смолчал. Как