задач, она была призвана организовывать местную японскую диаспору для любых скоординированных действий в случае поступления из Токио соответствующего приказа. Впоследствии американцы неоднократно обвиняли японскую армию в подготовке вторжения с юга в Соединенные Штаты с помощью “Ассоциации японских военнослужащих”, однако это утверждение представляется, по меньшей мере, спорным. Зато не вызывает сомнений другая поставленная перед разведкой задача — провоцирование восстания местных индейских племен против белых, прежде всего североамериканцев. В ноябре 1941 года военно-морской атташе Японии в Мексике капитан 1-го ранга Хаманака уведомил руководство ассоциации о необходимости находиться в готовности действиям, но не уточнил, каким именно и в связи с чем. Через несколько дней он поставил конкретную задачу — подготовиться к проведению диверсий и сбору военной информации. После нападения на Перл-Харбор мексиканское правительство разорвало дипломатические отношения с Токио и занялось выселением японцев с побережья. Принудительному переселению подверглись около полутора тысяч человек, но часть намеченных к переселению людей сумела перейти на нелегальное положение и остаться на месте. Наложение минимального грима и соответствующие изменения в поведении позволили японцам стать практически неотличимыми от представителей некоторых местных индейских племен ярко выраженного монголоидного типа и затеряться среди них. Кроме пропагандистских и разведывательных целей, Япония была заинтересована также в получении из Мексики некоторых стратегически важных редких металлов.

Задолго до японцев в Мексике появились представители советской разведки. Дипломатические отношения между Токио и Москвой были установлены 4 августа 1924 года, после чего в мексиканскую столицу прибыл персонал полпредства СССР. “Легальным” резидентом ОГПУ в нем являлся 1-й секретарь А. Гайкис, но первые разведывательные действия по личной инициативе начал совершать не относившийся к штату разведки пресс-секретарь Волынский. Он решил выведать американские секреты у аккредитованных в Мексике журналистов из США, которыми, как он полагал, располагали эти люди. Не имевший ни специальной подготовки, ни элементарного здравого смысла, пресс-секретарь для решения им самим же поставленной задачи избрал единственный понятный для него путь и начал регулярно спаивать корреспондентов. Вскоре известие о бесплатной выпивке широко распространилось среди журналистского корпуса, и недостатка в желающих получить сколько угодно виски или текилы за счет советской миссии не было. Казалось, план Волынского увенчался успехом, но общую радужную картину портили два обстоятельства. Журналисты не знали никаких секретов, зато их знал пресс-секретарь, не обладавший способностями противостоять воздействию серьезных порций алкоголя. В результате вместо выведывания чужих тайн Волынский выбалтывал свои собственные. Вскоре одна из американских газет начала публиковать регулярную колонку новостей полпредства СССР в Мехико, после чего незадачливого пресс-секретаря немедленно отозвали на родину.

Естественно, резидент ИНО Гайкис действовал более профессионально. Однако в первые годы существования советской миссии нелегальные операции сводились в основном к подрывной пропаганде, зачастую проводившейся не без участия полпреда. В период с декабря 1926 по июнь 1927 года этот пост занимала известная А. М. Коллонтай, пребывание которой в Мехико завершилось весьма неприятно. МИД Мексики предложил ей покинуть страну, и во время прощального приема в разгар пения революционных песен в полпредство ворвались полицейские. Они арестовали нескольких местных левых активистов и даже собирались отправить в тюрьму саму Коллонтай, но этому помешал энергичный протест Гайкиса. Уникален предлог, под которым полиция вторглась в экстерриториальные помещения советской миссии. Полицейские заявили, что приняли доносившиеся на улицу песни за богослужение и стремились пресечь собрание сектантов в не отведенном для их молитв месте.

Резидентура ИНО ОГПУ располагала в Мексике несколькими агентами, самыми известными из которых были Бертрам Вольфе и Роберто Хаберман. Последний работал на прямой связи с Овакимяном и являлся зятем известной левой американской журналистки Агнессы Смедли. Их работа не увенчалась серьезными успехами, но и обошлась без провалов, поэтому загранточка в Мексике считалась довольно благополучной, хотя и не слишком перспективной. Затишье прекратилось с приездом в страну изгнанного из Советского Союза Троцкого. Мексика внезапно оказалась в фокусе внимания руководства НКВД, НКИД и лично Сталина, в результате чего 24 мая 1940 года произошло событие, не оставшееся незамеченным в мире даже на фоне внезапного и стремительного германского наступления во Франции. Два десятка боевиков совершили налет с применением автоматического оружия и взрывчатых средств на виллу, где проживал лидер IV Интернационала. Нападающие нейтрализовали охрану, отключили сигнализацию, сумели проникнуть внутрь защищенного периметра и ворвались в дом. Там они попытались расстрелять Троцкого с женой, но те спрятались под кроватью и каким-то чудом уцелели. При отходе налетчики подожгли здание и попытались взорвать его, однако безуспешно. После нападения обнаружилось исчезновение одного из охранников, Роберта Шелдона Харта. Троцкий поселился в стране по личному приглашению президента Мексики, чувствовавшего свою ответственность за безопасное пребывание гостя в стране, поэтому начальник тайной полиции Санчес Салазар получил строжайший приказ найти организаторов и исполнителей этой акции.

Полиция опросила самого бывшего лидера советской оппозиции, не испытывавшего даже тени сомнения в причастности к налету НКВД СССР. По поводу пропавшего охранника он заявил, что считает его жертвой и весьма сожалеет о загубленной, по всей видимости, молодой жизни. Начальник полиции, однако, придерживался иного мнения и полагал, что Харт являлся пособником преступников и бежал вместе с ними. Через месяц тело охранника было обнаружено и стало ясно, что он все же погиб, хотя как именно и почему, никто пока не знал. Вскоре через цепочку информаторов и второстепенных участников покушения полиция установила организатора налета и непосредственного руководителя боевой группы. Им оказался известный мексиканский художник и коммунист, бывший командир республиканской бригады в Испании, Давид Альфаро Сикейрос. После ареста он заявил, что вовсе не собирался убивать Троцкого, а лишь хотел захватить его архивы, стрельба же была устроена в демонстративных целях, в знак протеста против пребывания изгнанника на территории Мексики. Сикейрос был национальной гордостью страны, поэтому до суда его освободили под залог, а президент негласно порекомендовал ему скрыться, что тот немедленно и сделал.

Троцкий заблуждался относительно роли своего погибшего охранника. Материалы литерного дела НКВД “Утка” свидетельствуют о том, что Харт являлся штатным советским агентом (“Амур”), а само нападение было организовано в рамках операции по устранению лидера троцкизма Н. И. Эйтингоном (“Том”, “Наумов”). Сикейрос сознательно сотрудничал с НКВД, однако его люди, за исключением Харта, все до единого полагали, что художник решил устранить противника ортодоксального коммунистического движения по собственной инициативе. Это исключало участие в деле специально подготовленных боевиков, что и привело неискушенных в конспирации участников к провалу, “Амура” же заподозрили в двойной игре и желании вывести Троцкого из-под удара, за что и уничтожили с санкции Эйтингона. Этот профессионал тайной войны, ранее работавший с нелегальных позиций в Китае, Франции, Германии,