весьма странно выглядит практически полное бездействие в оперативной области Соединенных Штатов Америки. Нельзя сказать, что в Вашингтоне не осознавали значение соседнего государства для обеспечения безопасности собственной территории. В 1942 году это удачно сформулировала журналистка Бетти Кинг: “Если кто-нибудь сомневается в важности Мексики для Соединенных Штатов и всего полушария, ему следует вспомнить: Мексика была плацдармом испанского завоевания Латинской Америки; Мексика была жертвой французского вторжения в 1861 году, приведшей к установлению марионеточного правительства императора Максимилиана и попытке правительства Франции превратить всю Центральную Америку во французскую колонию; Мексика была центром шпионажа в Первой мировой войне, и германские интриги в Мексике привели к вступлению американцев в войну; Мексика была центром коммунистического проникновения в Латинскую Америку в середине тридцатых; Мексика стала первым воплощением попытки Франко вновь отвоевать утраченную испанскую империю в Западном полушарии немедленно после победы в Гражданской войне в Испании; Мексика является золотой сокровищницей Латинской Америки и ахиллесовой пятой Соединенных Штатов!”[467]. Тем не менее, наиболее заинтересованная в этом регионе страна до начала 1940-х годов, несмотря на весьма сложные отношения с ближайшей соседкой, полагалась исключительно на дипломатические и экономические меры. История взаимоотношений обоих государств в межвоенный период изобиловала драматическими периодами. В 1920-е годы в Мексике процветала настолько дикая коррупция, что американцы были вынуждены буквально бойкотировать ее. Новый президент Обрегон несколько исправил ситуацию, насколько это было возможно в условиях исторически сложившейся и вошедшей в национальный характер системы воровства и подкупа. Он с горькой иронией отзывался о системе государственного управления своей страны: “Все мы воры. Однако у меня только одна рука, тогда как у остальных — по две, поэтому люди доверяют мне больше!”[468].

Обрегон несколько улучшил отношения с Вашингтоном. В 1923 году Соединенные Штаты признали его администрацию и даже предоставили Мексике кредит на закупку вооружений из арсеналов своей армии, но при преемнике Обрегона Плутарко Элиасе Каллесе отношения вновь ухудшились. Новый президент совершил два непозволительных, по мнению американцев, действия: отменил все права иностранцев на покупку земли в Мексике, если только они не соглашались считать себя мексиканскими гражданами, и до крайности ограничил возможности частных лиц, особенно иностранцев, по использованию нефтяных ресурсов страны. Как известно, ничто не раздражает американцев в иностранных режимах сильнее, нежели ограничение их возможностей обогащаться за счет чужого государства. Так произошло и в данном случае. Ряд крупных корпораций, в особенности нефтяных, немедленно начали лоббировать решение об интервенции в Мексику. Естественно, все это проходило под благовидным предлогом противодействия распространению большевизма в Америке, который предлагалось выкорчевывать вооруженной силой. Однако умелое маневрирование президента Каллеса и здравая позиция посла США в Мехико Дуайта Морроу в 1927 году помогли достигнуть компромисса и несколько нормализовать двусторонние отношения. Все это время Соединенные Штаты прекрасно обходились в Мексике без вмешательства разведки, но позднее ситуация изменилась.

В 1933 году государственный секретарь США Кордел Хелл провозгласил принципы политики невмешательства во внутренние дела иностранных государств, в связи с чем инструмент интервенции потерял былое значение. Теперь ее угроза не воспринималась неугодными Вашингтону режимами как нечто конкретное, поэтому на первый план выдвинулась необходимость действовать иными, более тонкими методами. В 1936 году антимексиканс-кие настроения в США, вызванные национализацией иностранной собственности и грядущей национализацией нефтяных месторождений в Мексике, потребовали от Вашингтона адекватной реакции. Соединенные Штаты с удовольствием свергли бы режим Карденаса, но к середине 1930-х годов они еще не располагали соответствующими организациями, способными осуществить эту задачу. Тогда Хелл и министр финансов Генри Моргентау решили преподать Мексике урок и организовали атаку на ее финансовую систему, а также попытались понизить мировые цены на серебро, экспорт которого составлял существенную часть внешнеторгового баланса страны.

Взаимоотношения Мексики и Соединенных Штатов Америки были омрачены давней чередой вооруженных конфликтов, прямых военных агрессий, рейдирования банд и территориальными претензиями. Соединенные Штаты вторгались в пределы своей южной соседки в 1846, 1914 и 1916–1917 годах. Однако в конце 1930-х годов такое грубое использование силы стало уже невозможным, поэтому Вашингтон оказался в некоторой растерянности после решения президента Карденаса о реализации положений конституции Мексики от 1917 года, объявлявшей недра страны ее национальной собственностью, и национализации нефтепромыслов начиная с 18 марта 1938 года. Военный путь исключался, и руководству пострадавших в результате этого акта компаний “Роял Датч — Шелл” и “Стандард Ойл оф Нью-Джерси” оставалось лишь официально заявить о незаконном отъеме правительством Мексики их собственности и призвать мировое сообщество бойкотировать мексиканскую нефть. Влияние указанных компаний было весьма велико, поэтому вскоре мексиканцы оказались в крайне сложной ситуации. Они владели скважинами и промысловым оборудованием, но не располагали ни танкерами для вывоза нефти, ни позициями на рынке нефтепродуктов. В Вашингтоне уже были готовы торжествовать по поводу того, что им удалось поставить на колени строптивую страну, однако внезапно в ситуацию вмешался совершенно новый фактор. На сцену вышли немцы. В Мехико прибыли представители Имперского совета по импорту нефти Карл Рековски и Дитрих Кламрот, довольно быстро договорившиеся о бартерных поставках в обмен на строительство электростанций в Икетапатанго и Пальмито. Одновременно в мексиканской столице появился и их конкурент — американец Уильям Родес Дэвис. Он предложил вывозить из страны закупаемую им же нефть на своих танкерах в Гамбург, где его фирма владела нефтеперерабатывающим концерном “Евроком”. Вся закупленная по этому каналу нефть предназначалась для кригсмарине. Сделка была столь удачной, что из Берлина пришло распоряжение об отзыве Рековски и Кламрота, а “Евроком” получил эксклюзивное право на закупки мексиканской нефти. Экономическая блокада Мексики, на успех которой так рассчитывали в Вашингтоне, провалилась. В Берлине подготовили предложения по расширению торгового сотрудничества, однако ратификация соответствующего соглашения сорвалась из-за нападения рейха на Польшу.

С началом боевых действий в Атлантике сложившаяся система поставок расстроилась. Британские корабли стали перехватывать танкеры Дэвиса, и нефть пришлось возить не на Восток, а на Запад — через Тихий океан во Владивосток, где ее сливали в цистерны и по Транссибирской магистрали транспортировали транзитом через территорию СССР. Однако и этот более длинный маршрут просуществовал недолго. Часть танкеров выгружалась в Японии, что нарушало нефтяное эмбарго на поставки энергоносителей в эту страну, и после энергичного протеста из Вашингтона 20 декабря 1940 года посол рейха в Мехико Рюдт фон Колленберг известил Берлин о пресечении Владивостокского маршрута. После краха одного из своих самых удачных проектов Дэвис прожил недолго и в июне 1941 года при странных обстоятельствах умер от сердечного приступа. Впоследствии бывшие руководители Британской миссии по координации безопасности (БСК) туманно намекали на свою причастность к этой смерти, но конкретики, как