Леня отказался, он сказал:

– Если считаешь возможным хамку простить, то иди.

Я поехала в ресторан. Там было полно народа, я никого не знала. Все, кого пригласил жених, были люди с положением: директора магазинов, депутаты райсовета, чиновники. Родители Николая умерли, у Аглаи тоже. С ее стороны были только я и Игорь.

Аги меня увидела, бросилась с поцелуями. Платье у нее было роскошное, по тем временам невиданное, на столе угощение шикарное. Я спросила:

– Муж твой, он кто?

Аглая улыбнулась:

– Простой человек, на кондитерской фабрике работает, фигуры из шоколада на заказ делает.

То-то я поразилась! Аги всегда говорила, что замуж по любви идти – глупость несусветная, надо найти мужчину с деньгами, со связями, старше себя. А тут! Парень, который на заводе пашет. Но когда я узнала, кто есть кто среди гостей, угощение оценила, вот тогда сообразила: Коля не прост. Чем муж Аги занимался? Откуда у него деньги? Понятия не имею.

В гости я к ним ездить стала. Жили они в избе, которая Коле принадлежала. Когда я впервые приехала, к дому подошла и изумилась: ну и ну! Обшарпанное деревенское строение, два этажа правда, и от Москвы близко, но на торфяных болотах. Участок кое-как обихожен, и он большой, от ворот до дома метров пятьсот топать. Дорожка вся побитая, по бокам кирпичи, так сказать, для красоты. Жалкое зрелище. Шагаю и думаю: «Уж лучше это убожество продать и купить в столице квартиру. Что за радость так жить? Небось печь топить приходится, воду таскать! Мрак! Вхожу внутрь! Дворец! Роскошнее, чем в Кремле. Ванная-туалет, телефон городской, паркет дубовый. Мебель… Я о такой и мечтать не могла. Наверное, у меня глаза из орбит вылезли. Николай потом показал маленький домик, там у него мастерская была. Фигуры он на заказ делал, шоколадные. Ну, скажу я вам, руки у мужика были золотые, он настоящий художник. И как он Аглаю терпел? У той после бракосочетания рот вдруг захлопнулся, я обрадовалась: поумнела подруга. Ан нет! Как только Аги забеременела, стала хуже прежней. Замечания лились рекой! Я стала ее избегать. Да она-то настырная! Звонила постоянно. Муж мой с течением лет в Бога поверил, воцерковился и однажды сказал:

– Знаю теперь, зачем Аглаю Господь мне послал: для воспитания терпения и смирения.

Да и я к хамке привыкла, перестала на нее злиться, не раздражалась, пропускала мимо ушей все ее пламенные речи.

С Игорем у нее были скандалы ежедневные. Брат был тихий, спокойный, он не реагировал на сестру. Ну и конечно, его спасало то, что он живет в Гольяновске, а она в Москве. Я, когда к Игорю в гости забегала, часто наблюдала такую картину: звонит ему Аглая, он говорит: «Аги, у меня Марфа». Любой нормальный человек сразу сообразит: долгий разговор неуместен. Любой, но не Аглая. Она говорила и говорила, Игорь клал трубку на стол и начинал заваривать чай. Периодически он сестре отвечал: «Да, да!» И занимался своим делом. Аги брата прямо грызла. Почему он не женился? Отчего в Гольяновске в местном театре тухнет? Он должен работать в Москве! Игорь ей в ответ: «Ты права, я подумаю».

Я понимала: Игорь останется холостяком, он боится получить в супруги бабу с характером сестрицы. Игорек женщин сторонился. Только не подумайте, что он хамил кому-либо. Нет, он был безукоризненно вежлив, любезен, комплименты говорил, с поклонницами всегда общался. Но ни с кем не дружил. С мужчинами тоже. Всегда был сам по себе. Исключение составляла только я. Мы с ним чай иногда пили. Игорь кофе терпеть не мог, а вот для чайной церемонии – устраивал целое представление. У него тьма банок была. Еще Гарик любил мастерить модели городов, прямо произведения искусства получались. Сначала изучал какую-нибудь европейскую столицу, например Прагу, смотрел фото, документальные фильмы. Затем строил макет центральной части. Красота получалась! На почве этого хобби у него с Николаем сложились хорошие отношения. Тот для души ваял шоколадные фигуры. Они общий проект затеяли: Игорь создает город, которого нет, придумывает его. Коля жителей из шоколада ваяет. Они оба загорелись этой идеей. Название придумали: «Королевство Шоколадного Пугала». Аглае не нравилось, когда супруг с ее братом вместе в мастерской что-то делали. Ну, да ее все бесило! Ларису она прямо затюкала, та не знала куда сесть, как на мать посмотреть, все было плохо! Наденет длинное платье, мать кричит:

– Вырядилась монашкой!

Нацепит короткое, слышит:

– Разврат! Так уличные девки выглядят.

Лара мне часто звонила, плакала:

– Тетя Марфа, ей-богу, я не знаю, как себя вести. Налево пойду. Меня отчихвостят. Направо сверну – еще сильнее получу. Вперед двинусь – нотация на час, назад вернусь – вопль, на месте замру – пощечин огребу.

Что я могла ей сказать? Мать тебе для воспитания терпения, смирения послана? Навряд ли эти слова подростку помогли бы. Аги невероятно повезло с близкими. Брат ей не возражал, муж подарками заваливал. Лариса только тихо плакала, мы с Леней ее принимали такой, какая она есть! Все ее почему-то терпели. А потом Юля появилась! И за нас за всех Аглае отомстила!

Марфа налила мне еще чаю и продолжила рассказ. Я ее не перебивала.

Юля Сазонова, самая младшая в компании, выучилась на парикмахера и отправилась штурмовать Москву. У нее был план: она нанимается на работу в самый дорогой салон, который посещают звезды, обзаводится богатыми-знаменитыми клиентами. Ясное дело, они отстегивают чаевые чемоданами. Сазонова за год рассчитывала накопить на прекрасную квартиру, потом открыть свою парикмахерскую, все знаменитости перейдут к ней, великому мастеру. Максимум через пять лет Юля будет богата, известна, вся в бриллиантах, дорогих брендах, с сумками из невинно убиенных крокодилов.

Самое интересное, что первая часть ее стратегического плана реализовалась легко. Сазонова нашла место, и ее взяли на службу, но дальше возникли ухабы. Клиенты салона и впрямь были при деньгах, часто мелькали в телевизоре. Но почти никто не давал чаевых, зато все капризничали, опаздывали, требовали к себе невероятного внимания. Юля ушла в другое заведение, но и там оказалось то же самое. Сазонова решила оформить кредит и открыть свою парикмахерскую. Вернулась в Гольяновск, взяла в банке ссуду и прогорела, ее заведение отошло банкирам. Неудачница решила завести частных клиентов, обзвонила старых знакомых. В конце концов ее наняла Катя Громова, прима местного театра. Юлечка стала ее причесывать перед спектаклем, приходила за кулисы, увидела Игоря и влюбилась! Но как! Безоглядно! Это была не просто любовь! Обожание! Роковая страсть! Чувство, похожее на болото, засасывает, лишает возможности думать о ком-либо еще. В детстве Юля на Парамонова внимания не обращала, может, потому, что он был старше. Несколько лет разницы в возрасте для школьников – пропасть. А в зрелом возрасте все иначе. Сазонова стала ходить за Игорем по пятам, окружила его заботой.

Марфа взяла салфетку.

– Хорошо помню, как Игорь позвонил мне в полнейшей растерянности: «Марфушенька, помнишь Юлю Сазонову?» Конечно, я ее и не забывала. Игорь продолжил: «Она мне сегодня рано утром принесла собственноручно приготовленный завтрак. Вот уж я удивился! Сказал ей: «Большое спасибо, на самом деле я люблю сырники. Но не надо их для меня готовить». Юля в слезы: «Почему? Помню, как ты в детстве говорил: «Без творожничков утром день не удался». Тебе их мама всегда жарила. Теперь ее нет, зато есть я». Я аккуратно объяснил ей: «Не стоит тебе готовить и приносить мне еду». Она… бегом к окну на лестничной клетке, распахнула его, тарелку выкинула, на подоконник вскочила: «Раз я тебе не нужна, то мне и жить незачем».