Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его дружки весело захохотали, постукивая кружками по столу. Парень благоразумно отступил, не желая лицезреть свою требуху на полу, и куда-то ушел. Получилось так, что в таверне остались только мы и эта компания, продолжавшая опустошать один кувшин вина за другим.
— Мне одному кажется, что эти грязные улитки на скандал нарываются? — почесал затылок Гусь. — Может, утихомирить их? А то разнесут здесь все, стража прибежит.
Резон в его словах был. Одно дело на улице подраться и незаметно смыться, пока тебя не арестовали, или разнести в хлам таверну, приносящую какой-никакой доход хозяину. Он же дело просто так не оставит. Не станем вмешиваться, так все равно на нас покажет, как на свидетелей. А нам нельзя до завтрашнего вечера светить свои лица. Придет бейлиф и узнает меня, начнет задавать неприятные вопросы.
В этот момент появился хозяин, за которым прятались вышибала и еще пара крепких работников с дубинками. На их лицах читалась мрачная решимость разделаться с грубиянами как можно быстрее и закрыть таверну. Все устали, хотят спать.
— Опять бушуешь, Янс? — нахмурив густые брови, худощавый, но довольно высокий мужчина, являвшийся хозяином таверны, бесстрашно встал в торце стола и оглядел ухмыляющуюся рожу зачинщика. — Мало тебе было в прошлом месяце двух сломанных ребер? Снова решил судьбу испытать?
— Мы заплатили за пять кувшинов вина, Йорхен, — поигрывая страшным на вид ножом, ответил Янс. — Выпили три. А ты нас выгоняешь на улицу как псов шелудивых. Нехорошо.
— Вы и есть псы шелудивые, — ответил хозяин, не пытаясь предотвратить скандал, а наоборот, раздуть его и переломать кости неуступчивым посетителям. Надеялся на своих слуг? — Умеете только кошельки да карманы честных людей вычищать до ниточки.
— Эй, Йорхен, не заговаривайся! — прорычал Янс. — Ты меня в чем сейчас обвиняешь? В грабежах?
Он выставил нож перед собой и покачал им, как бы намекая на серьезность намерений. Хозяин таверны сжал зубы и отступил на пару шагов назад, давая возможность своим слугам поработать дубинками.
— Нет доказательств — не смей обвинять меня и моих парней! — предупредил Янс и сел за стол. — Пока не допьем, отсюда не выйдем! Вона, за дальним столом какие-то хмыри сидят, тоже не торопятся! Выгоняй их, а нас оставь в покое.
— Они — мои гости, заплатили за постой. Не суй свой нос в мои дела. И вообще, имей совесть. Слугам надо убрать помещение и отдохнуть. Они, в отличие от вас, работают.
Взаимные обвинения могли продолжаться бесконечно, и поэтому Йорхен кивнул слугам и вышибале, чтобы они, наконец, занялись нахальными выпивохами. Слуги с дубинками вышли вперед и снова остановились. Четверка парней во главе с Янсом оказалась не робкого десятка. Они встали и как по команде вытащили кастеты и железные цепи, которыми запросто можно переломить стол.
— Парни, я не хочу с вами лишний раз ссориться, — голос хозяин дрогнул. — Но вам лучше уйти, иначе клянусь, вызову стражу…
— А потом я сожгу твою вонючую таверну, — предупредил Янс, ткнув пальцем в Йорхена. — Лучше спрячься подальше и дай мне с парнями душевно посидеть.
— И девок бы не помешало для веселья, — поддакнул один из его дружков.
Рич покачал головой, а Гусь с Щербатым уже давно глядели на эту компанию с любопытством хищников, которые затаились в кустах напротив резвящихся на лугу оленят.
— Если заговорили о девках, жди беды, — сказал Левалан, уловив наше настроение.
— Стражу звать нельзя, морду бить жабьим выкидышам тоже нежелательно, командор не разрешает, — пробурчал Рич. — Мне надоело слушать это сиволапое мужичье. Что будем делать?
— Выманить бы их на улицу и там… — Гусь быстро чиркнул ногтем по горлу. Красноречивый жест поняли все. — Нас они видели и запомнили.
— Ну и что? — возразил я, удерживая парней от ненужной стычки, которая неумолимо надвигалась, хотим мы этого или нет. Требование ублюдков вызвать женщин хозяин не примет и ввяжется в драку, надеясь на нашу помощь. О, боги! Как же легко и понятно было на Керми! Там все решалось быстро и кардинально; и не нужно было просчитывать на десять ходов вперед. — Пусть и запомнят. А как они свяжут нас с предстоящим делом? Никак. Поэтому сидим пока и не лезем в чужой курятник.
— Не разойдемся, командор, — предупредил Рич, нащупывая свои ножи под курткой. — Надо их как-то валить, но, чтобы хозяин не видел. Такое дерьмо не жалко. Не забыл, как эта рожа на тебя смотрела? Сунул бы под ребро нож, и не поморщился.
Так-то Рич прав. Если хозяин таверны знает этих людей как грабителей (а может, они и душегубы?), то исчезновение подобных особей не станет трагедией для города Невермута. Те и вовсе распоясались, почуяв слабину Йорхена. Двое из компании Янса встали из-за стола и направились на кухню, откуда доносилось звяканье посуды и женские голоса.
Неожиданно им дорогу перегородил работник с перекошенным от злости лицом. Раз — и дубинка обрушивается на плечо первому выпивохе. Еще удар! Тяжелое орудие влетает по ребрам второму. Оба завыли, и чувствуя невозможность наказать обидчика из-за адской боли, упали на колени. Янс заревел и с ножом ринулся в атаку, а вместе с ним — оставшийся дружок. Но тут же остановились, ошалело хлопая глазами. Мой кортик и шпага Левелана, сверкнувшие перед их лицами, недвусмысленно намекали на более серьезную проблему для здоровья.
— Берите этих ублюдков и сматывайтесь отсюда, — холодно произнес Левелан, переводя кончик шпаги от Янса к его напарнику, а потом обратно. — Не вздумайте даже приближаться к таверне. Увижу еще раз — проделаю в вашей шкуре несколько дырок.
Янс зыркнул на него, потом перевел взгляд на меня, наморщил лоб, вспоминая, где мог видеть. К моему облегчению — не узнал. Все-таки вино затуманило ему разум. Сунул нож за голенище сапога, проворчал обязательную фразу, что еще встретится с нами на узкой дорожке, и направился к выходу. Следом за ним побитыми собаками потянулись дружки. Через минуту в таверне наступила тишина. Я сделал знак Ричу и тот с Гусем и Щербатым выскользнули за дверь. Теперь можно не волноваться. Парни все обстряпают так, как нужно. И в Невермуте к утру хоть немного воздух станет чище.
— Благодарю вас, господа, — с облегчением выдохнул Йорхен. — Этот паршивый пес Янс уже несколько раз громил мне таверну со своими дружками. Видимо, ему в удовольствие разорять меня.
— Пустяки, — отмахнулся Левелан, убирая шпагу в ножны, — они нам порядком надоели.
— А ты чего вдруг дубинкой стал махать? — насел на отчаянного работника Йорхен. — То за моей спиной прятался, то вдруг осмелел?
— Ага! Он мою жену будет лапать, а я глядеть? — возмутился парень.
— Тьфу! Я про твою женку и забыл! — хозяин таверны упер руки в бока и заревел, увидев выглядывающих из соседнего помещения испуганных служанок. — Вы всю посуду перемыли? Нет? А чего пялитесь? Живо убираться и спать! Вставать всем рано! А куда ваши друзья ушли?
Хитрый дядька. Его резкие переходы от одной темы к другой могли сбить с толку кого угодно.
— А куда могут пойти три здоровых мужика после твоего пива? — я ухмыльнулся. — Сам подумай.
— Ну да, чего это я глупости спрашиваю. Вы это… можете спать ложиться. Я приказал на чердаке уборку сделать и постели приготовить.
— Мы подождем парней здесь, — сказал Левелан. — Только ты еще кувшин пива принеси, а то в горле пересохло.
* * *
— Ничего, мы разделаемся с Йорхеном, — пообещал Янс своим дружкам, когда они шатающейся походкой шли по ночной улице, разгоняя бродячих кошек. Ему хотелось встретить какого-нибудь запоздалого путника и излить на нем всю злость, скопившуюся после неудачи в таверне.
— Мне, кажется, сломали кость, — хныкнул один из дружков, держась за плечо. — Гуго, скотина! Нужно его поймать и прирезать как шелудивого пса!
— Сначала не мешало бы разобраться с той компанией, — разумно произнес Отан, которого Янс прочил себе в помощники. Шустрый, знает счет и умеет вывески на домах читат, и главное — крови не боится. — Не люблю, когда веселье портят.
— Они все с оружием, — шмыгнул носом приятель того, кто хотел добраться до женщин и тоже получил дубинкой, правда, с наименьшими потерями. — Как бы не дворяне…
— Ну и что? — оскалился Янс. — У дворян кровь такая же красная, и дохнут они за милую душу. — Надо бы за ними проследить, куда завтра пойдут, да и удавить потихоньку.
— Не справимся, — сквозь зубы произнес покалеченный. — Давай, попросим Клопа.