— Она когда только пришла в класс, ее посадили с Биланом. И она ему на изо банку туши вылила на голову.

— А что случилось-то?

— Рисунок ей мой не понравился, — пожал плечами Билан.

— И что? Это все? Мало ли кому что не нравится. Мне вон чехол твой от телефона стремным кажется.

Другой обиженно прижал чехол с мордой серебристого кролика, расплывшегося в страшной ухмылке.

— Это из фильма, ты не понимаешь. Кстати, а давайте посмотрим?

Отец вернулся в комнату.

— Парни, я погнал. Еду закажете. Захотите заказать что-то еще, обращайтесь к Антону, — он подмигнул.

Антон вышел его проводить, чтобы убедиться, что он уехал.

— Ты куда? Самолет ведь ночью.

— По делам. Да и вам мешать не хочу, нужен я вам.

Надо было обязательно сказать, что нужен, но Антон нарочно смолчал.

— Телок позовите.

Антон увидел, как закрываются ворота, пошел в свою комнату и вытащил пакетик от Пьера, выданный как компенсация за пропавшее.

— Повеселимся, парни.

Доставка приехала вовремя, а вот девочки задерживались. Прошел уже час от мутного фильма про кролика и конец света, который так расхваливал Другой. Перевод — отвратительная двухголоска с одноголосыми врезками на удаленных эпизодах — размывал и без того невнятный сюжет, а еще и Другой останавливал каждые пять минут, комментируя (смотрите, смотрите, она читает «Оно», смотрите, а здесь турбина напоминает пулю, это явно намек на самоубийство, смотрите! почему вы не смотрите? это вам не нетфликс какой-то).

Антон зевал, поглядывая на часы, Билан перерисовывал на салфетку кролика с чехла Другого.

Наконец они приехали. Болтали, расстегивая плащи, под которыми было больше видно, чем спрятано. Щебетала одна — болтливая Маша, которая отвечала в их команде за менеджеринг и смол-ток. Саша прошла в комнату и уселась на диван — эта трепаться без дела не любила, зато трахалась хорошо, тем ему и нравилась. Антон бросил взгляд на обтянутые темными чулками ноги и вспомнил другие, которые он уже сегодня представлял.

— Сашуля, составишь мне компанию?

Она кивнула. Маша улыбнулась:

— Кто со мной?

Билан и Другой переглянулись. Билан чуть ли не дернул руку вверх.

— А вот теперь самое интересное, — Антон вытряхнул дурь.

Они были в гостиной. Антон начал раздеваться. Другой последовал его примеру. Саша спустила платье-комбинацию с плеч, оставшись в одних чулках. Поцеловала одного, затем второго, затем прижала их лица друг к другу. Другой робел, Антон почувствовал запах виски. Видел бы меня сейчас отец, только успел он подумать, когда вдруг раздался удивленный возглас откуда-то сбоку.

— Простите! — залепетала мать и устремилась прочь.

Антон отлетел к стене и принялся одеваться. Парни ничего не соображали — Другой водил глазами по потолку, Билан мотал головой.

— Это че щас было?

— Это мать.

— Нам, наверное, лучше уйти, да, Антоша? — деловито спросила Маша.

Антон кивнул и только потом сообразил дать ей денег:

— На такси надо?

Маша взяла всю пачку:

— Ты золото.

Антон поднялся на второй этаж, в отцовский кабинет, и увидел, как мать разглядывает оружие.

— Чего тебе надо?

Она вздрогнула и повернулась:

— Антоша…

— Не называй меня так.

— Прости… Прости, что помешала тебе с этими… девочками.

Антон закатил глаза и сел на отцовское место:

— Уже помешала, так что не прощу. Зачем приехала?

— Повидаться. Он уехал, я знаю.

— Откуда?

Она отвела взгляд, а он усмехнулся: ну, конечно.

— Только не говори, что ты опять с ним. У тебя же вроде новый муж.

— Мы разошлись.

— Какой сюрприз. Ты не пробовала просто жить с мужиками? Не надо расписываться со всеми, с кем трахаешься.

— Не разговаривай со мной так. Я твоя мать.

— Правда? Да мне бабка больше мать, чем ты. Она хоть раз в неделю звонит, псину свою показывает.

— Бекки умерла еще в марте. Мама очень переживает.

Бекки — американский спаниель с ожирением и вечно замызганными ушами. Бекки оглохла, едва видела, наступала на артритные лапы со скулежом, но бабушка отказывалась ее усыплять, повторяя: «Тогда и меня тоже надо». В последнее лето Антон хотел уже придушить несчастную собаку, но не смог, не хватило духу.

Он отвернулся к окну и выдавил:

— Ей сто лет в обед уже было.

— Всего тринадцать.

Он помнил, сколько ей лет. Вообще-то Бекки подарили ему на день рождения, но уже тогда начались проблемы с кожей, и родители думали, что виной всему аллергия на собачью шерсть. Это потом уже выяснилось, что ни шерсть, ни пыль были ни при чем, а при чем были только родители. Он закусил губу.

— Антоша, как ты? — Ее рука легло на плечо, горячая, слишком горячая.

Он знал, что на эту доверительность нельзя вестись, как нельзя вестись на товарищеский тон отца, он знал, что все они врут, даже бабушка, которая прятала глаза при последнем созвоне, а не врала ему только Бекки, которую у него отобрали, только подарив, хотя он так просил ее оставить, оставить хоть кого-то, кто будет с ним заодно.

— Как же я вас всех ненавижу, — он дернулся, скидывая ее руку.

Она помолчала и вышла из комнаты.

Антон остался один.

Он открыл телефон, сфоткал торс и прикрепил в чат с Еленой. Хотел уже отправить, но тут увидел новое сообщение от Алины. Спустился и включил песню, которую она прислала. На повторе звучали одни и те же строчки.

Fireflies, shining fake stars

All that lies that I made up

Just to think less,

Just to sleep well [2]

[1] Алина Орлова — «Спи». Слова и музыка Алины Орловой.

[2] Алина Орлова — Fireflies. Слова и музыка Алины Орловой.

[1] Алина Орлова — «Спи». Слова и музыка Алины Орловой.

[2] Алина Орлова — Fireflies. Слова и музыка Алины Орловой.

Черные ладошки, на локтях дорожки

— Хочешь потерять свое имя?

— Нет, — испугалась Алиса. — Конечно, не хочу!

— И зря, — сказал Комар небрежно. — Подумай, как это было бы удобно! Скажем, возвращаешься ты домой, а никто не знает, как тебя зовут. Захочет гувернантка позвать тебя на урок, крикнет: «Идите сюда…» — и остановится, имя-то она забыла. А ты, конечно, не пойдешь — ведь неизвестно, кого