– Однако в тот момент ты мне поверил, – возразил в ответ Инструктор. – И не побежал вниз искать вражеские трупы. Ты попросил, чтобы я немедленно перенес тебя и Веру назад, в ваше родное время.

– Это верно, – был вынужден признать Куприянов. – Так все и произошло. Но доверие – штука преходящая. Иногда бывает, что минуту назад оно еще было, а тут вдруг раз – и закончилось!

– И на чем вдруг закончилось твое доверие ко мне? Когда тебя осенила мысль, что я пощадил полковника Грязнова и не дал ему разбиться?

– Странный вопрос для «серого», тебе не кажется? Если ты с легкостью отслеживаешь каждый мой шаг и подслушиваешь все мои разговоры, тебе должно быть известно, что послужило причиной этих моих сомнений. Я говорил о них Вере не более получаса назад.

– Ты прав, но не до конца. Я не настолько всемогущ, каким ты меня описал. И могу выпустить тебя из поля зрения, если твои противники заняты в это время более важным делом. Как, впрочем, и наоборот… Послушай, о чем вообще мы с тобой толкуем? По-моему, ни о чем. Я пришел вознаградить тебя, дав наводку на следующую цель. А ты устроил мне допрос из-за каких-то подозрений, что неожиданно взбрели тебе в голову.

– Вообще-то ты пришел забрать у меня артефакт. В прошлый раз ты не делал этого до окончания игры, – уточнил Кальтер.

– Но игра теперь другая. Ты сам только что мне об этом сказал, а я подтвердил, – напомнил Инструктор.

– Так-то оно так, – продолжал сомневаться Куприянов. – И все же объясни, зачем тебе понадобилось подбрасывать в бардачок моей машины пакаль, а через полчаса отбирать его? Как-то это нелогично даже для тебя.

– Кто сказал, что это я подбросил тебе артефакт? – не моргнув скрытым под маской глазом, нашел себе оправдание «серый». – Нет, я здесь совершенно ни при чем. Это сделал кто-то другой. Хочешь верь, хочешь нет, но мне даже неизвестно, каков цвет найденного тобой пакаля и рисунок на нем. Подобно тебе, я тоже не всегда понимаю логику поступков, которые мне приказывают совершать. В сегодняшней игре участвует больше действующих лиц, чем в дубайской. И с вашей стороны, и с нашей. Вот и все, что я могу тебе на сей счет ответить.

– Ну ладно, раз такое дело, – не стал больше пререкаться Кальтер. После чего вынул из кармана и потряс футлярчик, словно проверяя, на месте ли его содержимое. Судя по стуку, оно было там. Открыть на футляре крышечку одной рукой у Куприянова уже не получилось. Сначала ему требовалось вернуть пистолет в кобуру…

Однако вместо этого он предпочел спрятать не оружие, а пакаль.

– Знаешь, я тут подумал и… передумал, – продолжил агент, засовывая коробочку обратно в «разгрузку». – Пускай кому надо, тот и покупает у тебя подсказки. А я обойдусь без них. Сделки не будет – таково мое решение. Приношу извинения за доставленные неудобства. А теперь уходи! Ну же, давай, растворяйся в воздухе, как ты умеешь. Или, может, ты разозлен и желаешь взять у меня реванш за сломанный в Дубае кадык?..

Кальтер осознавал, чем рискует. И не только в том плане, что «серый» мог без труда отобрать у него пакаль силой. Однажды он уже вступал с «серыми» в конфликт, нанеся Инструктору увечье (которое тот, впрочем, быстро вылечил). Но в тот раз его агрессию нельзя было назвать неповиновением – она являла собой лишь неудавшуюся попытку защитить Веру и вырваться из тупика, в который загнали их «серые». И поскольку за это они не подвергли Куприянова наказанию, следовало понимать, что подобные жесткие ходы в их игре тоже дозволены.

Сегодня Кальтер к Инструктору даже пальцем не прикоснулся. Но этот его поступок выглядел как самый настоящий протест. Это был не жест отчаяния, а сознательная провокация, пускай «серый» и называл свое предложение сделкой, а она по определению позволяла Куприянову выбирать, участвовать ему в ней или нет. На первый взгляд Инструктор привел убедительные доводы в пользу того, чтобы игрок с ним согласился. Однако слишком много любопытных наблюдений скопилось у Кальтера к этой минуте, чтобы он позволил себе пойти на поводу у «серого». Который нынче и сам заметно отличался от себя прежнего.

Речь шла не только о появившемся у него странном акценте и обыденном способе, каким он сюда прибыл. Походка и движения Инструктора также стали медлительнее. Не слишком, но наметанный глаз Куприянова мог уловить такие вещи. Раньше все выдавало в Инструкторе опасного противника, способного лишить сознания одним молниеносным касанием болевой точки на шее оппонента. Теперь агент видел перед собой вполне обычного человека. Крепкого, подтянутого, но, по сравнению с тем «серым», этот выглядел словно домашний кот, пришедший на смену дикой рыси, и он явно не притворялся. Лишь прежние манера речи и комплекция, а также знание деталей их с Кальтером былых встреч не давали усомниться в том, что под маской скрывается его давний знакомый.

Впрочем, главная причина, по которой Куприянов не хотел расставаться с пакалем, крылась не в этих странностях. И не в подозрительном «Додже», который он заметил в городе. Кальтер не забыл, зачем они с Верой сюда прибыли: предотвратить временной кульбит. А он, по словам хроноаналитиков КВК, скорее всего, будет напрямую связан с пакалями. Один из них агенты уже добыли, хотя и довольно странным образом. А, значит, их шансы остановить грядущий катаклизм выросли. Зеркальный пакаль был самым ценным из всех вероятных здешних артефактов. Он вполне мог являться ключевой деталью, без которой кульбит станет невозможен в принципе. Но, отдав его, пусть даже «серому», агенты лишались этой гарантии. И не могли быть уверенными, что раздобудут другой артефакт там, куда укажет им Инструктор.

А у Инструктора после отказа Кальтера выбор был невелик: или уважить решение игрока и просто исчезнуть, или отобрать у него пакаль с боем. Агент нарочно подначивал «серого» продемонстрировать ему один из талантов: либо способность телепортироваться без пакалей, либо непревзойденное кунг-фу. Но если в Дубае Кальтер знал, что Инструктор с легкостью способен на то и другое, сейчас у него такая уверенность отсутствовала. И это тоже разжигало в агенте подозрение. Что-то здесь нечисто, и игра по старым правилам («серый» говорит – игрок подчиняется) все отчетливее казалась Куприянову путем, ведущим в западню.

– Хорошо, будь по-твоему, – не стал настаивать Инструктор. – Никаких проблем, никакого сведения старых счетов. Нашел, о чем вспоминать! Это твое право – заключать со мной сделку или нет. Я обязан считаться с любым твоим мнением. О последствиях такого выбора ты предупрежден, больше о них напоминать не стану. А теперь прощай! Желаю удачи и, надеюсь, еще увидимся!

«Серый» отпустил Кальтеру полупоклон и… нет, не исчез, а, повернулся и торопливой походкой направился обратно, к крайнему боксу. Похоже, сегодня он был не в настроении являть чудеса, бесследно исчезая на глазах у игрока. Или этому имелось иное объяснение. Настолько простое, что проще было уже некуда.

– А ну стоять! – крикнул ему вдогонку Куприянов, вскидывая пистолет. – Стоять, кому сказано!

На Инструктора, который прежде не испытывал страха перед Кальтером, этот окрик подействовал словно стартовая команда. Не оглядываясь, «серый» рванул вперед с такой прытью, что в момент ускорения едва не потерял равновесие. Но как бы он ни спешил, пистолетная пуля все равно летела быстрее. Одна такая угодила ему сзади в правое бедро, когда он был уже в трех шагах от угла бокса. Беглец споткнулся и, растянувшись на асфальте, схватился за простреленную ногу.