– Ага, – кивнула Настя, – если ты его здесь вообще найдешь, оптимист ты мой.

Пока она пила кофе и жевала сдобную булочку, он полистал журнал.

– Смотри-ка, – с удивлением протянул Алексей, – тут более пятисот объектов городской и загородной недвижимости. То есть люди строятся, покупают, вкладывают деньги, значит, здесь не упадок. Ну-ка посмотрим цены на жилье.

Он перевернул несколько страниц и углубился в изучение предложений о продаже квартир.

– Ни фига себе! – присвистнул он. – Глянь, Аська, квартира сто тридцать четыре квадрата, двести пятьдесят метров от моря, цена – двадцать восемь миллионов.

– Сколько?! – Настя чуть не поперхнулась.

– Двадцать восемь. Но это первичка, и даже якобы с евроремонтом. А что там у твоей заказчицы?

– «Трешка» в пяти минутах от моря.

– Так, смотрим вторичку… Вот, нашел: трехкомнатная квартира, восемьдесят метров, две минуты от моря, восемь с половиной «лимонов». Тоже не хило. А вот еще, семьдесят метров, вид на море, то есть до пляжа еще пилить и пилить, девять с половиной.

– Н-да, – задумчиво проговорила Настя, – Валентина Дмитриевна не сильно погрешила против истины. Цены здесь и в самом деле убойные.

В этом же справочнике обнаружилась довольно подробная карта Южноморска, и они с интересом принялись разглядывать ее. Даже на первый взгляд было видно, как складывалась судьба этого города. В одной части застройка была плотной, а улицы – кривыми, зато носящими названия почти сплошь по именам писателей – Горького, Чернышевского, Грибоедова, Твардовского, Чехова, Тургенева. В другой же части преобладали имена политических деятелей, таких, как Куйбышев, Свердлов, Киров. «Литературные» улицы располагались у моря, а «политические», начинаясь от берега, уходили вглубь, огибали «литературные» и заканчивались в предгорьях, там, где, судя по карте, располагались больницы и санатории. Между «литературной» и «политической» частью города находились аквапарк, океанариум и дельфинарий, а также две большие современные гостиницы, если верить карте, с собственными пляжами.

– А где наша гостиница? – поинтересовался Чистяков.

Настя полезла в сумку и извлекла бумажку с адресом. Нужная улица оказалась совсем рядом с набережной, в «литературной» части Южноморска, на улице Приморской, втиснувшейся между улицами Герцена и Короленко.

– Хоть здесь повезло, – удовлетворенно сказал Леша, – будем с тобой прогуливаться по набережной и чувствовать себя светскими львами.

– И львицами, – добавила Настя. – А вернее всего – драными кошками. Пошли искать машину.

Такси возле аэропорта не было, но зато было много частников, так что уже через три минуты они ехали по направлению к гостинице «Райский уголок», которой владел друг покойного доктора Евтеева Николай Степанович Бессонов. Из машины Настя позвонила ему, и, когда они подъехали к кованым высоким воротам, Николай Степанович уже ждал их. Был он худым, рослым, с очень коротко постриженными седыми волосами, крупным горбатым носом, густыми усами и веселыми глазами.

– Наконец-то! – шумно радовался он, ведя Настю и ее мужа к зданию гостиницы. – А то мне Валюшка позвонила еще когда, а вас все нет и нет. Я вам хороший номер приготовил, только я не думал, что вас будет двое, но это ничего, у меня свободные комнаты есть.

– Да нам не нужна вторая комната, – улыбнулась Настя, – мы женаты.

– Вот как? Это здорово, прямо как в кино: супруги – частные детективы.

Номер оказался на втором этаже, небольшой, но уютный и с просторной полукруглой лоджией, в которой стояли стол и два стула.

– Располагайтесь, мойтесь с дороги, а через полчаса я вас жду внизу возле бассейна, будем обедать.

– Обедать возле бассейна? – удивилась Настя.

– Ну да, а что? У нас свое кафе, есть столики в помещении, а есть возле бассейна, летом в жару кто захочет в четырех стенах сидеть? Так я вас жду.

Когда через сорок минут они спустились к бассейну, то сразу увидели накрытый стол под навесом. Бессонов стоял рядом и что-то говорил симпатичной женщине средних лет.

– Прошу, – он сделал рукой широкий жест, приглашая к столу. – Сначала холодные закуски, потом на выбор баранина или рыба.

– Баранина!

– Рыба!

Настя и Чистяков ответили одновременно, посмотрели друг на друга и расхохотались. Следом за ними рассмеялся и Николай Степанович. Погода стояла чудесная, теплая, солнечная, безветренная, закуска была изобильной и вкусной, вода в бассейне – сияюще-голубой, и Насте показалось на какой-то момент, что она и впрямь в раю. Однако она приехала сюда не наслаждаться жизнью, а работать. И нечего зря время терять.

– Николай Степанович, вы давно знали Евтеева? – начала она.

– Мы с Митькой были знакомы лет десять, нас познакомил мой старинный приятель Яшка Фридман. Они с Митей жили в одном доме и сошлись на почве любви к рыбалке, бывало, уезжали на три-пять дней, а то и на неделю куда-то на Дон, в район Ростова. Я-то к рыбалке равнодушен, никогда не увлекался, а вот Митя любил это занятие, искусный был рыбак и рыб любил, жалел их, ловил только удочкой или спиннингом с волосяной оснасткой, да еще покупал специальные крючки, без жала, чтобы рыбе было не больно и чтобы губу ей повредить минимально. Представляете, он даже рыболовный мат с собой возил, чтобы рыба не убилась, когда он ее вытащит! И рыбу всегда отпускал. Митька был не добытчик, а спортсмен, рыбу поймает, вытащит, взвесит, сделает фотографию и отпускает, вот как. У него мечта была – поймать трофейного сазана килограммов на пятнадцать.

– Неужели такие бывают? – ахнула Настя.

– А как же. Конечно, это большая редкость, но в дельте Дона, там, где он впадает в Азовское море, такие рыбы водятся. И Яшка Фридман такой же сумасшедший, на этом они друг друга и нашли. Это лет пятнадцать назад было, может, чуть больше, а потом Яшка нас познакомил, и у меня с Митькой сразу, как говорится, срослось, понравились мы друг другу, даже и не знаю почему. Вроде и профессии у нас разные, и рыбалкой я не интересуюсь, а вот срослось.

– Значит, вы знакомы всего десять лет, – уточнила Настя, – ваш друг Фридман – около пятнадцати, а ведь Дмитрий Васильевич жил в Южноморске с 1985 года. С кем же он общался, пока с вами не познакомился, не знаете?

– Ну, это вам нужно с нашей Галкой встретиться, она должна знать точно.

– Кто это – Галка?

Настя с трудом сдержала улыбку. Бессонову хорошо за шестьдесят, и говорит он о своих ровесниках, а они у него по-прежнему Митьки, Яшки, Галки. Словно этот седой и явно небедный человек так и остался подростком.

Та самая симпатичная женщина убрала грязные тарелки, поставила чистые и подала Чистякову тушеную баранину, а Насте и Николаю Степановичу – жаренную на гриле камбалу.

– Галка – это жена, вернее, теперь уже вдова хирурга, который работал у Мити в отделении, в больнице. Митя с ним очень дружил. Герка, – тут Николай Степанович заметил, как Настины губы дрогнули в полуулыбке, и поправился, словно мысли ее прочитал, – вернее, Герман Георгиевич Симонян, умер несколько лет назад. Митя с ним до самого конца был, они вместе с Галкой у его постели сидели до последнего вздоха. Галка и с Шурочкой дружила, тоже в последний путь ее проводила.