— О чем ты, Гром?

— Да все о том же. Ну, как, скажи на милость, тебе удалось забаррикадироваться в момент начала атаки в центре управления системой обороны?

— В каком центре? — не поняла я. — Я заперлась в кабинете Губошлепа…

— А как ты полагаешь, почему он так стремился туда попасть?

— Я думала, чтобы воспользоваться подземным ходом, — честно призналась я.

— Может быть… Но, думаю, у него на уме было совсем другое. То есть он, конечно, ушел бы. Но в его кабинете помещался пульт управления системой обо — роны, в которой пока еще не разобрались наши спе — циалисты, но уже сейчас они уверены: если бы она сработала — никто, кроме него, оттуда бы живым не выбрался. Так как же тебя угораздило это сделать?

— Так вышло, — растерянно пожала я плечами, поскольку сообщение Грома совершенно меня ошело — мило.

— Ну вот как с тобой после этого разговаривать? — развел руками Гром. — Кстати, а чего ты сама-то в этот подземный ход полезла, до сих пор не пойму.

— Так я же не знала, кто напал на центр.

— Так ты… — вытаращился на меня Гром. — Даже не поняла, что происходит?

— Откуда же я могла знать?

Гром начал хохотать, и скоро от смеха слезы полились у него из глаз.

Это было так заразительно, что я тоже рассмеялась.

Заведующий отделением, услышав наш хохот вперемежку с моим кашлем, настолько перепугался, что в ту же минуту моего гостя выгнал.

* * *

Вот, собственно говоря, и вся история.

Осталось рассказать, что произошло со всеми остальными ее участниками.

Упомяну лишь о тех, с кем в ходе выполнения задания мне пришлось встретиться лично.

Быстрее всех оклемалась Татьяна Ивановна, я уже видела ее по телевизору, она выглядит совершенно здоровой и снова, как и прежде, поносит своих противников с трибуны.

Илья Степанович тоже пошел на поправку, хотя события последних месяцев настолько повлияли на его мировоззрение, что у него пропало всякое желание заниматься политикой.

Липсанов пишет свои статьи и опять раскопал что-то сенсационное. На сей раз — из области финансовых махинаций высокопоставленных лиц. Поэтому его судьба может сложиться по-разному. Но это его стиль. И он знает, на что идет. Сама я с ним не виделась и скорее всего не увижусь уже никогда.

Большая часть сотрудников Губошлепа жива и невредима. Захват произошел практически без жертв, не считая нескольких охранников, которые погибли в перестрелке, и самого Губошлепа.

Но он покончил счеты с жизнью самостоятельно. На глазах у наших ребят он принял что-то сильнодействующее и скончался через несколько секунд.

Умерла и та женщина, что своей внешностью напомнила мне колдунью. У нее отказало сердце, и она отошла в мир иной в санчасти следственного изолятора.

Остальные отделались легкими ранениями и теперь довольно охотно дают показания. И высказывают желание продолжить свою деятельность во благо людей и государства.

Следователям удалось выйти и на ту организацию, что финансировала центр, и несколько крупных олигархов могут оказаться в результате на скамье подсу — димых.

Но это дело будущего.

Следствие только началось, и работы у следователей непочатый край, так что результатов мы дождемся не скоро.

Не могу не сообщить еще об одной загадочной и совершенно необъяснимой истории, о которой мне самой стало известно лишь несколько дней назад.

Когда в моих отчетах Гром нашел описание деятельности Светы, то попытался понять, кого я имею в виду. Ни среди арестованных, ни в списке пострадавших ее не оказалось. И никто из ее бывших сотрудников не мог сообщить по этому поводу ничего путного.

Она просто исчезла, как сквозь землю провалилась.

Выходит так, что последней ее видела я. Она ушла от меня рано утром, и до самого штурма ее никто не видел. И после — тоже.

И я не знаю, что по этому поводу думать. В голову лезет всякая белиберда, но сколько-нибудь убедительной версии у меня нет.

И, честно говоря, меня это волнует. Я вспоминаю ее почти каждый день и очень бы не хотела, чтобы она опять попала в чьи-то нечистые руки. С ее полным пренебрежением к понятиям добра и зла.

Признаюсь, она произвела на меня сильное впечатление и ее судьба мне не безразлична. А может быть, во мне говорят родственные чувства… Если на секунду поверить ее словам.

Но у меня такое ощущение, что мы еще встретимся.

А во сне уже встречалась.

И это был очень странный сон…

А сейчас я собираюсь в Италию. Гром выполнил свое обещание, устроил мне продолжительный отпуск и помог с оформлением документов.

Я еду в Венецию, где собираюсь встретить начало третьего тысячелетия. И ужасно этому рада.

Кстати, во сне Света разговаривала со мной, сидя в гондоле. К чему бы это?