и я ощущаю тепло, исходящее от его тела, и вкус шампанского на его губах.

Его рука обнимает мой затылок, а пальцы путаются в моих волосах.

Вся враждебность, которую мы испытывали друг к другу, испаряется в этот момент.

Звук аплодисментов нарушает наш транс.

Мы медленно отстраняемся друг от друга, оба задыхаемся, наши глаза на мгновение замирают.

Рука Лукаса задерживается на моей шее еще на мгновение, и я вижу намек на небольшую улыбку на его лице, прежде чем он облизывает губы и поворачивается лицом к толпе.

Я чувствую, как мои щеки вспыхивают, когда реальность возвращается, и слышу тихий шепот и хихиканье из толпы.

Я ищу Аделину и Софи.

Когда я нахожу их, они выглядят такими же шокированными, как и я, их глаза расширены, а рты приоткрыты.

Что. Черт. Возьми. Это было?

Это был поцелуй.

Настоящий поцелуй.

Настоящий, хороший фальшивый поцелуй, напомнила я себе.

Он сделал это только потому, что нам нужно было покрасоваться перед зрителями.

Если это будет не очень правдоподобно, они все увидят нас насквозь.

И Лукас, и я согласились взять на себя обязательства, и мы будем самой милой парой, которую эти люди когда-либо видели.

А это значит, что поцелуй ничего не значил.

То, что я почувствовала поцелуй до самых кончиков пальцев, не означает, что я хочу его еще, даже если на губах все еще держится электричество.

То есть я не расстроюсь, если это повторится.

В конце концов, мы делаем это для шоу, и мне нужно, чтобы они все поверили в это, если я хочу получить новую работу.

Немного поцелуев здесь и там необходимо для поддержания иллюзии, но я должна признать, что мне приятно, что он хорош в этом.

Но в голову закрадывается назойливая мысль: неужели он думал, что это хороший поцелуй? Думал ли он, что я хорошо целуюсь?

При этой мысли ко мне подкрадывается неуверенность. Что, если интенсивность, которую я почувствовала, была односторонней?

Уф, отвлекись, Леора. Это было не по-настоящему, а всего лишь притворство. Перестань думать об этом.

К тому же, какая разница, что он думает?

Его прикосновение к моей спине мягко подталкивает меня, его губы маняще приближаются к моему уху, когда он шепчет:

— Леора, если ты будешь продолжать так удивляться каждый раз, когда я тебя целую, у нас могут возникнуть проблемы.

Вот засранец.

— Я не удивлена, и тебе не нужно было целовать меня так долго. — Шепчу я в ответ с притворной улыбкой, хотя по мне пробегает дрожь от обещания, прозвучавшего в его словах.

Каждый раз, когда я буду целовать тебя.

Ухмылка появляется в уголках его губ, когда он наклоняется ближе, его лицо оказывается в опасной близости.

Его голос — низкий и интимный шепот, переплетающийся с тихой музыкой, играющей на заднем плане, когда он отвечает:

— Ну, жена, у меня есть репутация, которую нужно поддерживать. Я не могу позволить себе разочаровать тебя сейчас, не так ли?

В его тоне игриво сочетаются высокомерие и веселье.

На этот раз я действительно закатываю глаза, не в силах подавить намек на улыбку.

Следующие несколько часов проходят в улыбках и светских беседах с незнакомцами.

Мы продолжаем играть роль счастливой пары, танцуем и смешиваемся с другими гостями.

Время от времени глаза Лукаса встречаются с моими, и в эти краткие мгновения я чувствую, что он так же, как и я, жаждет, чтобы этот фарс закончился.

Но каждый раз, когда его пальцы касаются моих или он наклоняется, чтобы прошептать мне что-то на ухо, я чувствую, как в глубине души порхает бабочка.

Я знаю, что это глупо, но это заставляет меня чувствовать себя наивной девочкой, которая всегда мечтала, чтобы сказки сбывались.

Девочкой, которая жаждала любви и комфорта в мире, который казался таким холодным.

Слова Софи эхом отдаются в моем сознании: Может ли это перерасти во что-то большее?

Я пытаюсь избавиться от иррациональных мыслей.

Но на самом деле у меня была идеальная сказка — пока не исчезла иллюзия.

И тогда я поняла, что сказок не бывает.

Когда вечер начинает подходить к концу, Аделин и Софи подходят ко мне, готовясь попрощаться.

Они должны успеть на свой рейс домой, и мое сердце замирает при мысли о том, что я останусь одна.

Не думаю, что смогу сделать это без них.

Нет, не так, я знаю, что не справлюсь без них.

— Дыши, милая. Ты справишься. — Успокаивает Софи, обнимая меня, и мне сразу же становится легче в ее объятиях.

— Я так не думаю. — Шепчу я в ответ, в моем тоне слышатся сомнения и опасения.

Вырвавшись из объятий, она берет меня за лицо, в ее глазах отражается смесь сочувствия и поддержки.

— Да, ты сможешь. Помни, мы здесь ради тебя. Я без проблем прыгну в самолет, чтобы прилететь к тебе, если тебе что-нибудь понадобится.

Аделин крепко обнимает меня, ее слова наполнены искренней привязанностью.

— Я люблю тебя.

Я улыбаюсь.

— Я тоже тебя люблю.

Затем Аделин обращает свое внимание на Лукаса, ее лицо лишено всех прежних эмоций.

— О, и Лукас, — говорит она, ее голос строг, — если ты причинишь ей хоть какой-то вред, я вернусь, чтобы отрезать тебе…

— Аделина!

Софи прерывает ее на полуслове с выражением ужаса на лице.

Аделин, однако, не отступает, подносит два пальца к глазам и направляет их на Лукаса с явной угрозой.

Усмешка Лукаса, кажется, только еще больше ее оскорбляет, поэтому она продолжает, на этот раз по-арабски:

— Yel’an?

— Полагаю, поздравления уместны. — Прерывает ее глубокий голос, и мы все поворачиваемся к его источнику. — Я разочарована, Лукас. Даже не позвонил, чтобы поделиться радостной новостью?

В том же голосе звучит нотка веселья, но при этом чувствуется скрытое напряжение.

Все поведение Лукаса меняется, он заметно напрягается рядом со мной, и я боюсь, что стакан с виски в его руке разобьется.

Мужчина, стоящий перед нами, высокий, почти одного роста с Лукасом, а его глаза того же темного цвета, что и у Лукаса.

На нем кожаная куртка поверх белой футболки, которая сочетается с темными джинсами, и короткие волосы, почти как стрижка.

Я смотрю между ними, но никто не замечает, так как они, кажется, устроили соревнование взглядов.

Они вроде как похожи.

Нет, беру свои слова обратно, они действительно похожи.

Они продолжают смотреть друг на друга, не обращая внимания на мое присутствие, пока, наконец, Лукас не заговорил, разрывая напряжение.

— Лиам. — Говорит Лукас, его голос жесткий.

— Лукас. — Отвечает Лиам.