— Ты откуда? — шепотом поинтересовался из дальнего угла некто, закутанный в тухлую рванину.

— От верблюда. — Максим осторожно повернул голову влево-вправо, покривился от боли и закрыл глаза. Голова кружилась, но боль уже почти спала, болели поясница и правый бок. Через пару дней все пройдет, если спокойно отлежаться и не делать резких движений. Но пары дней у Максима не было, а в перспективе он уже отчетливо видел драку и долгий бег по пересеченной местности. С неизвестным финалом и итоговым счетом на финише. Из активов имеется только нож, притаившийся в рукаве, как крапленая карта. Для первого контакта этого хватит, даже еще останется. Те ребятки, из микроавтобуса, учились плохо и привыкли лишь мелочь по карманам тырить. А также мобильники и документы. Завтра они поймут, что этого недостаточно, но этот урок станет последним в их жизни.

Максим осмотрелся еще раз — помещение похоже на бытовку, окна забиты, дверь закрывается снаружи. Сидеть, а уж тем более лежать негде, сараюшка забита людьми, как банка шпротами. При внимательном осмотре в углах обнаружились еще два человека. Итого вместе с Максимом в бытовке оказались заперты десять человек. В итоге устраиваться пришлось у двери, спиной к ней. Дуло из щелей немилосердно, но зато здесь не так воняло. Соседи Максима чистоплотностью не отличались и свой досуг обычно проводили там, куда и не всякая уважающая себя крыса залезет. Максим кое-как вытер рукавами куртки засохшую кровь с лица, вдохнул резко через нос — вроде обошлось. Переносица — место, где кость чрезвычайно твердая, проломить ее с одного удара не получится. Но само сочленение с лобной костью — слабое место, при ударе может лопнуть задняя стенка клиновидной пазухи. Она очень тонкая, а осколки острые и запросто могут прорвать оболочки мозга, повредив его. Значит, били просто для острастки, вполсилы, чтобы попавшая в паутину муха раньше времени крылья не склеила. Это мелочи, бывало и похуже. Правда, тогда рядом оказывались врачи, а сейчас до них далеко. И вообще — где он? Куда завезли, где бросили? И в какой стороне город? Ответы на все вопросы можно получить только утром или когда бандиты заявятся назад. Это произойдет, и довольно скоро, поэтому лучше быть готовым к любому повороту событий.

Максим натянул поглубже шапку, засунул руки в карманы. Перчатки остались в сгоревшем доме или в салоне микроавтобуса. Машина, как он успел заметить, была темного цвета — синего или зеленого. А не светлого, как рассказывал тот легко отделавшийся мужик. Вот еще одна деталь всплыла — получается, что этих «санитарных» бригад несколько или автопарк бандитов настолько обширен? Утром, все вопросы утром, сейчас не до них.

Утро перемен не принесло, время ползло еле- еле, и ничего не происходило. Недешевые наручные часы — подарок дяди Эйрика — исчезли, как и все, что находилось в карманах Максима. Но там почти ничего не было — двести рублей денег да дежурная зажигалка. Правда, пропали и ключи от квартиры, но эта задача имеет несколько решений. Главная ценность пока оставалась спрятанной в рукаве, ждала своего часа. Через щели в забитых фанерными листами окнах в бытовку просачивался дневной свет, и Максим рассматривал своих соседей. Все они казались ему похожими друг на друга, как близкие родственники. Бледные, с синим или багровым оттенком кожа лица, редкие, через один зубы, пятна экземы на руках, тухлое тряпье вместо одежды. И истории у всех как под копирку — родился, учился, женился, развелся и даже завел свой бизнес. Но тут появляется злодей — жена, теща, начальник налоговой инспекции, зеленый змий, дурь — и человеческой жизни приходит конец. Долги надо отдавать, по кредитам расплачиваться, а нечем. Тогда в ход идет последнее — квартира, и после ее продажи человек становится свободным и может идти на все четыре стороны. До ближайшего мусорного контейнера. Кстати, о контейнерах — по словам соседей Максима, половина из них сюда попала прямиком из тех злачных мест. Шли себе на промысел, а тут глядь — бутылка водки на асфальте, почти полная. Ну как мимо пройти? Правильно, никак. Только потом с головой что-то происходило — удар по затылку и провал в памяти. В себя приходили уже здесь, тех, кто очухивался в машине, отоваривали по новой. Еще троих загребли в тех же развалинах, где и Максима. Остальные двое в беседе участия не принимали, хранили молчание по разным углам вагончика. Пока некоторые предположения подтверждаются — бомжей собрали сюда специально, с неизвестной пока целью. Как и соседа Вики, скорее всего.

— Зачем они нас сюда привезли? — в который раз просипел сидящий напротив бомж. Максим все пытался угадать его возраст — на вид человеку можно дать и тридцать, и пятьдесят лет. Лица почти не разглядеть под облезлой кроличьей шапкой с опущенными ушами, сам одет в драный пуховик и ватные штаны, на ногах — валенки с резиновыми галошами. Где он их только нашел, или на помойке еще и не такие раритеты можно нарыть? Максим отвечать не стал, поднялся на ноги, сделал несколько шагов по тесному помещению вперед-назад. Потом попытался наклониться, но перед глазами сразу поплыли темные пятна, а из носа снова потекла кровь. Пришлось возвращаться к двери, усаживаться на пол и задирать голову вверх.

Соседи шептались еле слышно, Максим к их разговору не прислушивался. Но старался не пропустить ни одного звука, доносящегося снаружи, и наконец дождался.

— Тихо! — рявкнул он, и бомжи мигом примолкли и тоже насторожили уши. В шуме ветра и леса за стеной угадывался звук работающего двигателя. К бытовке подъехала машина, и Максим даже расслышал, как хлопнули дверцы. Но на этом все закончилось — к вагончику никто не подходил и дверь открывать не собирался. Непонятно это все, непонятно и неправильно. Зачем тогда они сюда притащились? Максим вслушивался в уличные звуки так пристально, что едва не шевелил ушами. Но все без толку, там не происходило ничего. Бомжи снова завозились в своих углах, кто-то хрипло и зловеще рассмеялся. Максим прикрикнул на них еще раз, вскочил на ноги и ухватился рукой за стену, едва не потеряв равновесие. И вовремя — в замке негромко лязгнул, поворачиваясь, ключ, но дверь не открылась. «Что за черт?» — Максим уже собрался толкнуть дверь, когда в дальнюю стену вагончика что-то врезалось и разбилось со звоном. В тот же миг похоже загрохотало по крыше над головой, и еще один снаряд разбился о противоположную стену. Максим, не обращая внимания на тошноту и боль, крутил головой во все стороны, бомжи вскочили и тоже озирались по сторонам. Пауза длилась секунд пятнадцать, и помещение начал заполнять дым.

— Суки! — взвизгнул кто-то и бросился к дверям. Максим едва успел отшатнуться в сторону и пропустить мимо поддавшихся панике людей. А сам выскочил последним, когда от дыма уже нечем было дышать. Осмотрелся по сторонам — стены и крыша вагончика горят, и горят хорошо, активно. Значит, звуки ударов — это разбившиеся бутылки с бензином, а дверь открыли заранее. Надо же, какая забота. Или не забота, а совсем наоборот? И не видно ничего в черных душных клубах дыма, а отходить от бытовки лучше не надо. Максим пока не мог сам себе внятно объяснить, откуда взялось такое предположение, но интуиции своей привык доверять. Захлопнул дверь, вжался в нее спиной и все осматривался по сторонам. Кругом лес — сосны, ели, заросли орешника недалеко от горящей бытовки, и никаких признаков жизни. Только разбегающиеся во все стороны бомжи — кто быстро, кто плетется еле-еле, а кто-то уже упал и теперь пытается подняться, барахтается в глубоком снегу.