Я потянула Роя в сторону и украдкой взглянула на него. По лицу моего учителя ничего нельзя было понять. Но я чувствовала, что в нем клокочет гнев, и этот гнев требует выхода. Поэтому когда стали освобождать место для стихийного танца, я робко предложила:

— Пойдем?

— Уверена? — спросил он.

Уверенности я не чувствовала, но кивнула.

Юлиус Ару снова вышел вперед и возвестил:

— Стихийный танец, дамы и господа. Кто желает сегодня открыть его?

Рой шагнул вперед и ответил:

— Будет правильным уступить это нам.

Возразить никто не посмел. Если его отец и был удивлен, то не подал виду. Эйден за его спиной открыто усмехался. Элизабет смотрела на нас волком, но высказаться не решилась.

Я одарила ее улыбкой и шагнула в круг следом за Роем. Он взмахнул рукой, наполняя огненные линии на полу своей магией. Пламя было нестерпимо ярким. Я видела, что даже некоторые из огненных отступали в сторону и старались не касаться его. Но меня сегодня не смущало ничего. Рядом со мной любимый человек, я сделала еще один шаг к своей цели, и праздник мне не испортят даже странные подарки и ненависть окружающих.

Мы снова смотрели только друг на друга и кружились среди огненных всполохов. Магия Роя была так сильна, что никто не решился за нами последовать. На одном из поворотов он прижал меня к себе и шепнул:

— Ты можешь использовать свою магию.

Было немного страшно — с использованием полного объема ядра я еще не освоилась. Но через пару мгновений рядом с огненными всполохами уже бежали тонкие голубые ручейки. Когда они превратились в белые ледяные наросты, зал ахнул. Я почувствовала вспышку удовлетворения, по губам Роя скользнула улыбка.

— Не сдерживайся, — попросил он. — Пусть знают, с кем связались.

— С кем ты связался, — поправила его я.

Но силу отпустила. Потоки нашей магией бежали наперегонки и совершенно не мешали друг другу. Лед и пламя каким-то образом уживались, а мы кружились по залу. Несмотря на взгляды и шепот по углам, в этот момент я чувствовала себя совершенно счастливой.

Когда музыка стихла, я даже испытала сожаление. Рой отступил на шаг и церемонно поцеловал мою руку. От прикосновения его губ по коже побежали мурашки. Он выпрямился и заглянул мне в глаза. Не знаю, что он там увидел, но довольно скоро я обнаружила, что мы движемся к выходу на террасу.

Я беспокойно оглянулась. За нашей спиной снова играла музыка, и больше я не видела ни Элоизу, ни моих будущих родственников. Рой отворил дверь и сделал приглашающий жест. Я покорно вышла на террасу и вдохнула прохладный ночной воздух. Сердце забилось чаще. Накатили воспоминания о приеме у наместника. Тогда мы тоже вышли в сад, и если бы не нападение…

Но у моего учителя сегодня были другие планы. В следующий миг он уже прижимал меня к неожиданно теплой стене дома и целовал так, будто не делал этого целую вечность. Его альцы скользнули по моим волосам, затем спустились вдоль позвоночника. У меня подгибались колени и кружилась голова, мысли улетучились, больше всего хотелось прижаться к нему в ответ еще теснее…

Оторваться друг от друга нас заставило многозначительное покашливание. Не выпуская меня из объятий, Рой нехотя повернул голову в сторону выхода. Чувствуя, как пылают щеки, я сделала то же самое.

Юлиус Ару стоял, привалившись к косяку, и смотрел на нас. Я первый раз видела у него такое выражение лица. В его взгляде не было ненависти или недовольства. Прежде чем кто-либо из нас успел произнести хоть слово, он сказал с досадой:

— Для того чтобы поражать сердца врагов, тебе не нужны ни арбалет, ни магия, девочка.

После этого он развернулся и ушел, оставляя нас вдвоем. Даже не напомнил сыну, что стоит держать себя в руках, и рассуждений о том, как испортит его репутацию бастард, мы тоже не дождались. Кажется, Рой был этому удивлен не меньше, чем я.

Какое-то время мы стояли молча. Пальцы учителя скользили по моим волосам, и от этого неумолимо клонило в сон. Кажется, разбудили меня рано, организм не успел восстановиться после обретения полного круга.

— Едем домой, — внезапно сказал Рой. — Я сыт своими родственниками по горло. Думаю, они нами тоже.

Я оглянулась на дверь, ведущую в зал, и пробормотала:

— Следует попрощаться…

— Обойдутся, — отрезал учитель. — Идем.

Мы спустились в сад и побрели по дорожкам в ту сторону, где нас ждала карета. Но покинуть праздник незамеченными сегодня нам было не суждено. Стоило нам повернуть за угол дома, как из-за ближайшего куста вышел Герберт ре Айштервиц. От его улыбки меня передернуло. Ару резко остановился, я держалась за его плечом.

— Что тебе нужно? — спросил он у Герберта.

Тот весело ответил:

— О, сущий пустяк. Хочу поздравить тебя и твою невесту с обручением…

В его руках возникла уже знакомая шкатулка. Как и ожидалось, топазы снова жаждут воссоединиться со мной. Что же он на них навесил?

Тем временем блондин продолжил:

— А еще у меня есть деловое предложение…

Я почувствовала напряжение Роя, но обрывать бывшего друга он не стал. Теперь мы оба в ожидании смотрели на ре Айштервица и молчали.

Герберт оглядел наши напряженные фигуры и усмехнулся:

— Это всего лишь подарок, и очень полезный.

— Чем? — процедил Рой. — Что ты навесил на это ожерелье, что так желаешь вручить его Ариенай?

— О, вешал не я, — неожиданно легко признался он. — Это подарочек от Шендана. Я передаю его вам в знак нашей дружбы. А еще у меня есть маленькое предупреждение для Ариенай, как жест доброй воли.

Я подозрительно оглядела шкатулку и фыркнула:

— Бедный Лиор. Стоило ему уехать из Эйенкаджа, как огненные один за другим выгодно продают мне его секреты. И что у тебя за деловое предложение?

— Достань мне одну вещь в Инрешваре. А я расскажу тебе о том, чего стоит опасаться. Точнее, кого.

С этими словами он выразительно посмотрел на моего учителя. Точнее, ему на грудь. Туда, где под слоями одежды скрывалась адская метка. А затем перевел алчный взгляд на меня. “Улыбайся тем, кто попытается тебя сожрать”… Напутствие Эйдена снова оказалось как нельзя к месту.

Я одарила ре Айштервица улыбкой и сделала шаг к Рою. Вскинула голову, оглядела его побелевшее лицо, стиснутые зубы… А затем положила ладонь ему на грудь. Он вздрогнул от этого прикосновения и накрыл мою руку своей. Я повернулась к Герберту и увидела, как на его лице медленно поступает понимание. Он недоверчиво спросил:

— Ты… Ты все знаешь?! Знаешь