Ну или как у физиков, которые говорят про цветные кварки, или про аромат кварков, хотя кто смог бы увидеть или понюхать кварк?

Я, кстати, теперь мог. Но не советую, кварки и пахнут мерзко, и вид у них неприятный.

Когда маленький тэни Карир ткнул меня в лоб слюнявым пальчиком, произошло всё и сразу.

Наложенный Высшим блок исчез — потому что в Карире и Высшем был один и тот же смысл. Они были не братья и не близнецы, они были единое целое, разнесённое в разные Вселенные.

Сам Карир ничего не мог создать, вся возможность его взросления, осознания смысла, да что там — выживания, была близка к нулю. Но его касание сняло все запреты, наложенные на меня Высшим.

Почему? Я не знал.

Но третий Призыв, которого не могло быть, сработал. Причём совершенно неожиданно.

Первый затронул лишь клетки моего тела, перебрал их, улучшил, добавил функции, которых нет у людей.

Второй вторгся куда глубже. Теперь-то я понимал, что лишь внешне оставался человеком, но изменился на молекулярном уровне. Причём изменился куда сильнее, чем предполагал. Все мои ядовитые клыки, пищеварительная система, переваривающая дерево и кости, биологические аккумуляторы и генераторы силового поля были не более чем мишурой, обёрткой и маскировкой. А внутри каждой клетки, записанная в кольцевых РНК, дремала информация, про которую я не знал.

Третий призыв, когда Карир снял блок, пробудил этот спящий информационный пакет. И дальше произошло то, о чём, я был уверен, создавшие Изменённых Инсеки не подозревали.

Активировались структуры второго призыва, но лишь частично. Я не отращивал новых органов, новому мне это было ненужно, как оглобли для автомобиля. Но в доли секунды мой организм выжал из себя всю имеющуюся энергию — и переключился на новый источник, скрытый в размерности мироздания.

Проще говоря, из трёх измерений одно исчезло, а я стал проекцией на два других, существуя за счёт перепада потенциалов. Дальше было проще, обладая огромной энергетической мощью я перевёл в проекцию девчонок и Карира, совместил наши тела — это очень просто, когда оперируешь всего двумя измерениями и снова вышел в трёхмерность.

Ну, большей частью.

Как вам, стало что-то понятно?

Сомневаюсь.

Тогда представьте себе компьютерную игру.

Тысячи и миллионы человеко-часов работы. Гигабайты кода, упакованные в крошечную флэшку. Вы вставляете её в компьютер, что-то происходит, игра разворачивается, запускается…

И вот перед вами экран. Вы можете бегать, прыгать, летать. Вы не знаете, как именно касание кнопок и наклон джойстика приводит к нужным действиям, вы лишь знаете, какими они будут. Не вы писали код, вы пользователь перед «интуитивно понятным» интерфейсом. Вы даже не заглядываете в инструкцию, если это не станет очевидно необходимым. И вы не единственный игрок, вы в команде и понимаете, как будут действовать ваши напарники, что им можно поручить и в какой ситуации…

Это тоже очень примерная аналогия, но она ближе к тому, что произошло.

Я совершил переход в новое состояние не раздумывая, информационный пакет дал мне знания с той же лёгкостью, с какой Гнездо обучает куколок. Всё шло словно на рефлексах, а сознание осталось моё, только дополненное разумами Миланы, Дарины и Карира. С разумом маленького тэни было проще, с девчонками, особенно с Миланой, сложнее — внутри Миланы угадывалось что-то вроде бездонной пропасти, жуткой и притягательной одновременно.

Самое странное и даже страшное было в том, что мы думали по отдельности и вместе. Одновременно.

И делили воспоминания на троих.

Причём воспоминания стали ясными и чёткими, казалось, лёгкое усилие — и провалишься в прошлое.

Неловкости больше не было места. Мы были сами по себе — и вместе.

Я скользил по сознанию Миланы, зачарованно разглядывая картинки из её прошлого. И я был не один, я был вместе с Миланой, Дариной и — совсем чуть-чуть — с Кариром.

…— Дай, — я забрала у Лары сигарету, затянулась.

Дым был горький и противный. Я курила пару раз, но там сигареты были тонкие и с ментолом. Я вернула сигарету и сплюнула.

Мы с Ларой сидели за гаражами у её дома. В узком проходе между ржавыми железными коробками гаражей и серым бетонным забором, на раскисшую землю были набросаны доски, грязные, но крепкие. На досках стояли пластиковые ящики, спёртые из овощного магазина. В маленьком детском ведёрке были набросаны окурки и какой-то мелкий мусор.

Сюда приходили подростки со всех окрестных дворов: покурить (кому запрещали), побухать (порой даже взрослые), ну и пообжиматься. Говорят, тут и трахались тоже, но мне хотелось верить, что это не так. Ну… как-то уныло, безыдейно — прислонившись к грязному бетону, стоя на скрипящих досках. Мне казалось, что так нельзя.

Хотя может я не права. Мне пятнадцать и у меня ещё никого не было по-настоящему. Может чего-то не понимаю…

Внизу живота вдруг сладко потянуло и я подумала, что может быть и начинаю понимать. Думать о сексе было и приятно, и страшновато одновременно.

— Хочу в Архангельск, — сказала Лара задумчиво. — Там жизнь. Там веселее. Надоела наша дыра.

— А я в Москву хочу, — ответила я из принципа, чтобы не повторяться. Хотя вообще-то я думала про Северный медицинский университет в Архангельске. Мне нравилась биология и медицина.

— Дура, ты же умная, — произнесла Лара непоследовательно. — Ты можешь на медаль закончить. Ты спортом занимаешься, книжки читаешь. Имя у тебя красивое — Милана! Это мне Москва не светит, если какого-нибудь папика не подцеплю. Но вряд ли…

Она забычковала сигарету, задумчиво добавила:

— Вот если забеременеть от богатенького москвича, а потом сказать, что несовершеннолетняя и пригрозить в полицию сдать — то можно попробовать. На Вычегду и Вашку приезжают рыбачить, такие — все из себя, и без тёлок. Устроиться там работать… Я на восемнадцать выгляжу?

— Нет, — я покачала головой.

— Жаль, — вздохнула Лара. — Да и мужик пуганый пошёл, возраст проверяют. Нет, Архангельск мой потолок. До Москвы мне как до Кольца…

Мы дружно покосились вверх, на плывущие в небе каменные обломки.

— Может мы вообще школу не закончим, — предположила я. — Рухнет на голову вся эта хрень.

— По телеку говорят, что не рухнет, — ответила Лара. — Хотела бы я там побывать. На Селене или Диане.

Меня даже передёрнуло от этих слов.

— Нафиг! Жуть какая…

Я знал, что Лара была лучшей школьной подругой меня-Миланы.

Она поступила в техникум в Архангельске.

А потом всё-таки подцепила богатого папика! Только не из Москвы, из Питера. И даже не любовницей стала, он на ней женился, а она ему родила дочку. Так что у Лары всё хорошо и меня-нас это радовало. Мы обменялись этой радостью за Лару, которая боялась будущего, но будущее её не обидело…