– Когда мы открыли первые четыре универсама, все хозяева других магазинов пошли к нам, чтобы мы их купили, – рассказывает Комаров. – Была у нас в городе одна крупная по местным меркам сеть, называлась «Покупайка». И когда мы ее присоединили, у земляков было много негатива: «Москвичи скупили все!» Любой федеральный бизнес в провинции тогда воспринимали так. А местная молодежь поначалу думала, что раз мы «москвичи», то можно у нас брать что угодно. Мы не были «своими». Внаглую заходили, запугивали охранников и выносили товары целыми стеллажами. Но я ведь сам из этого города. Я собрал видео с камер наблюдения и пошел к начальнику УВД. Спросил, будет ли он что-то делать с этим беспределом сам или мне через Москву решать. Он тут же вызвал к себе всех начальников отделов и дал мне их контакты.

– Но постепенно набирался уголовный состав. И вот первый бузотер на зону поехал, за ним второй. Жена третьего приходила плакала, что ему три года влупили, – вспоминает Комаров. – Кому-то условно дали. Грузчика нашего избили, так мы всех, кто бил, нашли – и по уголовной статье провели. Одному директору расправой угрожали. Так она молодец, встала под камерой, и весь разговор записался. И за одни только угрозы человек на три года уехал. Потери у нас стали падать. И через год показатели были лучше, чем в Москве.

– Конечно, вся это непростая деятельность требовала поддерживать особо тесные отношения с органами правопорядка, – продолжает Комаров. – Не в смысле взяток, конечно, Боже упаси! Но я мог на собственные деньги и коробку конфет к празднику в отделение прислать. Или букет девушкам в дежурную часть на 8 Марта подарить. Отлично была поставлена работа. Если кто-то украл алкоголь, я просто звонил участковому, и скоро вор приносил бутылку обратно. А если успевал к тому моменту ее выпить, то приходил и пробивал пустую на кассе.

– Я начал вникать и понял, – говорит он, – что ассортимент слишком московский: колбасы, например, только «КампоМос» и «Черкизово». Тогда я начал перестраивать матрицу. Ввел хорошо узнаваемые местными «Стародворские колбасы» и «Владимирский стандарт», молоко «Ополье». Сопоставимые продажи у нас выросли на 230 %. Все были в шоке – хотя решение лежало на поверхности.

– В Москве на улице Красного Маяка есть длинный дом, в котором в какой-то момент работало пять «Пятерочек», – вспоминает Светлана Воликова. – Таков был итог интеграции разных сетей.

– Она была очень сильным конкурентом. Мы фактически удваивали свое присутствие в столице! Без этой сделки нам, наверное, еще четыре-пять лет пришлось бы потратить, чтобы получить такое количество магазинов, то есть фактически мы просто время покупали, – объясняет Антон Мироненков.

– Переговоры с X5 шли буквально на выживание, – вспоминает наш старый знакомый Игорь Плетнев, который к тому моменту отвечал в «Копейке» за региональное развитие. – Мы собирались – двадцать человек, садились часов в десять утра и сидели до трех ночи. И так несколько месяцев подряд. Нервы на пределе. Один раз чуть не произошла драка. Юрист со стороны Х5, англичанин, перепрыгнул через стол и схватил за грудки нашего юриста Диму Коваленко.

– Да, очень напряженные переговоры были, – вспоминает Антон Мироненков.

– Я был удивлен, думал, они меня после этих переговоров ненавидят, – до сих пор удивляется Плетнев. – Но в этом и была сила Х5. Эта компания – как Америка, настоящий плавильный котел, в котором смешались люди из разных команд. Не только «Пятерочки» и «Перекрестка», но и «Копейки», и «Патэрсона». Сделка слияния и поглощения – это всегда переплаты, это дороже органического развития. Но можно получить команду.