– Здравствуй, жертва пожара… – сказал Алексей и тут же резко ударил того, что под правую руку зашел, и развернулся левым плечом вперед, чтобы справа ударить.

Ударил, только как умел, на счет «раз»…

Это не был классический удар в обычном понимании этого слова. Просто во время тренировок следует внушать себе, что у тебя вместо руки плетка. Потом одним только сосредоточением за мгновение нужный эффект будет достигнут. И тогда предплечье не бьет, а только откидывается в сторону резко, как плетка, одновременно посылая в противоположную кулаку сторону локоть, что как раз и придает действию эффект плетки. Одновременно с этим добавляется резкость откидыванием кисти. И удар наносится костяшками кулака точно в печень, в солнечное сплетение, в область сердца или в челюсть. Пусть даже в ребра, он ребра тогда сломает… Но ломать ребра смысла в такой ситуации, когда надо «отключать» противника, было мало, и Алексей ударил в солнечное сплетение. Этот удар со стороны-то плохо заметно – просто неловким взмахом руки смотрится, тем более незаметно его тому, кому он предназначен. Но сам по себе удар – коротко и ясно! – очень действенен. Парень не отлетел, не вскрикнул. Он просто осел наземь… И произошло это так быстро, без всяких вроде бы серьезных действий со стороны «пожарника», что партнеры первой жертвы ничего понять не успели, хотя какую-то растерянность почувствовали. Следующая атака была уже более заметной. Тот, что слева подошел, попытался ударом ноги выбить тросточку, на которую старший лейтенант опирался. С замахом бил, как по футбольному мячу. Хорошо, что бил он не по ноге. Больную ногу трудно было бы успеть убрать. Но тросточку Алексей просто поднял. Кавказец промахнулся и по инерции даже чуть вперед пролетел. По крайней мере, попал в положение неустойчивого равновесия. Не воспользоваться этим было грех, как грех было не захватить нелепо поднятую для поддержания равновесия руку. Алексей, конечно, захватил ее и резко дернул в сторону, противоположную движению тела. А быстрый короткий и точный удар медным шипом тросточки в затылок завершил дело. Парень повалился на своего партнера, так и не выпустившего шланг из рук. Но, чтобы поймать падающего, пришлось его под мышки ухватить. Шип на тросточке еще раз свою боевую функцию выполнил. Прямой удар в тыльную сторону ладони – и шланг упал не куда-то, а к ногам Алексея, и никто не помешал его поднять, потому что прежний обладатель этого скромного оружия не решился отбросить своего приятеля в сторону, да если бы и решился, то все равно не успел бы. А когда шланг попал к старшему лейтенанту в руки, тот понял, что оружие это совсем не безобидное, и внутри шланга, видимо, установлена стальная дверная пружина. Его приехали не просто избить – его приехали сразу изуродовать…

Оружие он без разговоров опробовал. Один из противников, получивший удар в затылок медным шипом, был, видимо, почти в шоковом состоянии, хотя на ногах с помощью товарища держался. Кровь хлестала ему за шиворот, но он даже не прикоснулся к затылку, хотя это движение должно быть естественным и автоматическим, выполняемым без раздумий. Значит, удар был все-таки очень чувствительным. А голова последнего вплотную прилегала к окровавленной голове первого. И все действие было настолько быстрым и неожиданным для нападавших, что они растерялись и не могли ситуацию правильно осознать. До них, по крайней мере до последнего почти здорового, если не считать пораненной шипом руки, кажется, еще не дошло, что их бьют в то время, когда они сами собрались бить внешне беззащитного человека. Но, если не дошло сразу, потом могло уже и не дойти вовсе. Рука совершила круговое движение и со всего маха обрушилась на темя последнему. Бандиты упали оба, один на другого. За спиной в это время встал на четвереньки первый. Он очень удобно стоял, повернувшись к Алексею правым боком, и судорожно пытался глотнуть воздух. Словно, получив удар в солнечное сплетение, желал еще и пинок в печень получить. Но чтобы ударить ногой, следовало еще и на больной ноге устоять. Рисковать Алексей не стал. И опять ударил вкруговую шлангом. Затылок последнего светился не хуже печени…

Все было кончено… Только сейчас Алексей увидел, что за рулем «Форда» еще один человек сидит. Старший лейтенант быстро, хотя и сильно хромая, подошел к машине, но человек не то что выйти не решился, он не решился даже уехать. Бить того, кто сам на него не бросался, было против правил Алексея. И он просто ударил шлангом по капоту «Скорпиона» и сказал парню за рулем:

– Этих можешь сразу в психушку сдавать… Там их, конечно, не вылечат, но, по крайней мере, не сразу выбросят… И передай Вахе… Следующим будет он… Если только нос сюда сунет… Будет он… Понял?

Парень испуганно закивал…

Осмотрев руки и одежду, Алексей убедился, что следов крови на нем нет, и двинулся к дому. И только через несколько шагов увидел Геннадия, стоящего в стороне, через чужой запущенный огород, за забором из продольных жердей, среди кустов. В руках у Геннадия была веревка, на которой он, видимо, вел домой козу. Видел капитан-лейтенант происшедшее или не видел, это Пашкованцева интересовало мало. Сам он, находясь не в самом лучшем расположении духа, разговоров сейчас не желал и сделал вид, что соседа не заметил. И прошел прямо…

Уже заметно вечерело, и над деревней собирались комариные сумерки. Электрического освещения на улицах, естественно, не было. Но лампочка над крыльцом нашлась и даже зажглась с первого раза, хотя выключатель сразу за дверью стоял весь раздолбанный, готовый рассыпаться. Значит, и выключатели пора менять. И в доме свет зажегся. Людмила все еще чем-то занималась дома, Анастасия, наверное, помогала ей, а Алексей к бане прошел и спрятал шланг под крыльцо. Мало ли когда еще сгодится… И вообще не следует его Людмиле показывать, чтобы не возникало лишних вопросов.

Скоро должны были позвать на ужин. Пашкованцев хотел было в дом войти, когда зазвонил мобильник. Алексей на определитель глянул – Сережа Лопухин… Конечно, следовало бы самому Сережу не забывать и позвонить еще раз. Все парню тоску развеять… Но за всеми хлопотами было как-то не до звонков, и, к стыду своему, Алексей даже не вспоминал про страшного сержанта. И потому ответил с легкой наигранной радостью:

– Да, Сережа, слушаю тебя…

– Товарищ старший лейтенант…

Голос был слабым и отдаленным, каким-то почти рыдающим. Но Пашкованцев, не сразу сумев сориентироваться в ситуации, продолжил говорить по инерции:

– Хотел тебе сам позвонить, да что, думаю, надоедать… Утром уже общались…

– Товарищ старший лейтенант…

– Что, Сережа?… – уже что-то нехорошее чувствуя, сказал старший лейтенант. – Самочувствие как?…

– Товарищ старший лейтенант… Сейчас Васю Русакова привезли… Не сейчас, чуть раньше… После операции уже… К нам в палату. Он в сознании… Рассказал… Он у другой стены… Некому трубку ему передать…

– Опять мина… – голосом с легкой хрипотцой сказал Алексей, который почему-то думал уже, что будет вторая мина, и даже лейтенанта Медведева об этом предупреждал.

– Товарищ старший лейтенант… Он один из всего взвода остался… Их по тревоге подняли, бандитов преследовать, бэтээры дали…