Григорий Иванович Ловинюков оказался подвижным седымчеловеком небольшого роста в массивных очках с толстыми стеклами. Он оченьустал от многочасового перелета, хотел скорее оказаться дома, и перспективабеседы с работником милиции его совсем не радовала. Правда, высокий красивыйсыщик предложил отвезти Григория Ивановича домой, и Ловинюков смягчился.

– Так что у вас за дело ко мне? – добродушно спросилон, усаживаясь в роскошный «BMW» Лесникова.

– Григорий Иванович, у вас есть родственник по фамилииАгаев?

– Есть. Мой троюродный брат Павел Агаев и все его семейство.Они живут на Урале. А в чем дело?

– Значит, Вячеслав Агаев приходится вам…

– Ну да, племянником, – подхватил Ловинюков. –Троюродным племянником. Между прочим, он тоже в милиции работает, как и вы.Погодите, – вдруг спохватился он, – со Славой что-то случилось? Нуотвечайте же, что с ним?

– Когда вы его видели в последний раз? – уклонился отответа Лесников.

– В среду, прямо перед отлетом. Мы с ним чуть неразминулись, я уже в прихожей стоял, одевался. Он был в Москве в командировке идолжен был зайти ко мне за лекарством для своей дочки, я ему из Швейцариипривез.

– И что было дальше, после того как он пришел?

– Да практически ничего и не было. У меня времени в обрез, уподъезда машина ждет. Обнялись, расцеловались, я ему быстренько лекарствоотдал, и мы вместе вышли на улицу. Я предложил подвезти его, но он отказался,сказал, что ему в другую сторону и вообще он хочет погулять, пройтись пешком. Ясел в машину, Славка мне рукой помахал, вот и все. Да говорите толком, чтослучилось-то?

Ловинюков начал нервничать, но Игорь упрямо молчал.

– Что-нибудь плохое? – робко спросил ГригорийИванович. – Скажите же мне наконец, не мучайте.

– Плохое, Григорий Иванович. Со Славой беда случилась…

Григорий Иванович подавленно молчал, осмысливая услышанное ипытаясь с ним примириться. Игорь молча вел машину в сторону Таганки,прикидывая, в состоянии ли его пассажир продолжать разговор или бесполезнопытаться получить от него толковые показания.

– Вы хотите еще о чем-то спросить? – вдруг прервалмолчание Ловинюков, словно прочитав мысли Игоря.

– Григорий Иванович, Славу убили в течение пяти-десяти минутпосле того, как вы расстались. Он даже не успел дойти до конца улицы, накоторой вы живете. Постарайтесь вспомнить все, до единого слова, что он вамсказал за те несколько минут, что вы пробыли вместе.

– Но мы в основном о семье разговаривали, о его дочке, омоем сыне, который сейчас живет в Штатах. Всего несколько минут… Ничего такогоон не говорил.

– Какими словами он сказал вам, что ему ехать в другуюсторону и вообще он хочет погулять?

– Какими словами? Я не помню… Кажется, я сказал: «Если тебев сторону Ленинградского проспекта, садись, я тебя подброшу». А он ответил,мол, спасибо, ему в другую сторону, и потом он хочет пройтись пешком, ему надокое-что обдумать.

– Именно так? Кое-что обдумать?

– Да, именно так.

– А Слава не говорил, что у него, например, назначенавстреча где-то здесь неподалеку?

– Нет, ничего такого он не говорил.

– Григорий Иванович, припомните, пожалуйста, кого вы виделина улице, когда вышли из подъезда вместе с Агаевым и садились в машину?

– Но я не смотрел по сторонам… Нет, я не помню.

– Вас ждала машина?

– Да, служебная.

– Вы знаете водителя?

– Конечно. Это наш водитель Стас Шурыгин.

– У вас есть его телефон или адрес?

– Да, я вам сейчас напишу. А зачем он вам?

– Он мог видеть кого-нибудь, пока стоял на улице возлевашего дома.

– Боже мой, боже мой, Славик… Горе-то какое… – вздохнулЛовинюков.

У Стаса Шурыгина в квартире оказалось множество гостей, онустраивал небольшой сабантуйчик. Едва переступив порог, Игорь Лесниковнаткнулся на полуголую и совершенно пьяную девицу, похоже, даже не достигшуюсовершеннолетия.

– Эй, киска, позови-ка мне Стаса, – обратился к нейИгорь.

– А ты кто? – тупо удивилась девица. – Я тебязнаю?

– Конечно, – уверенно ответил Лесников. – Мы стобой сто раз виделись, а ты меня каждый раз не узнаешь. Так где Стас-то?

– Он пошел встречать кого-то. Сейчас вернется. Выпитьхочешь?

– Нет, детка, я уже выпил сегодня, мне пока хватит. Пойдуподожду Стаса.

Игорь тихонько вышел из квартиры, дверь которой, как емупоказалось, вообще никогда не запиралась, и примостился на широком подоконникена лестнице между этажами. Минут через пятнадцать хлопнула дверь подъезда,послышались громкие голоса и шаги. Увидев двух мужчин и девушку, поднимающихсяпо лестнице, Игорь встал. Девушка и один из мужчин не обратили на него нималейшего внимания, другой пристально посмотрел и чуть замедлил шаг. Нормальнаяреакция человека, знающего всех жильцов своего подъезда и сразу определяющегонезнакомое лицо.

– Стас? – полувопросительно произнес Лесников, когдамужчина поравнялся с ним.

Тот молча кивнул, выжидающе глядя на чужака, поджидавшегоего на лестнице.

– Разговор на пять минут. Можешь?

– Обязательно здесь? – недовольно спросил Шурыгин.

– Можно и в квартире, но там шумно. Здесь быстрее получится.

– Пойдем в квартиру, – упрямо сказал Стас, и Игорьпонял, что тот боится. Ничего удивительного, когда работаешь в фирме и рядомкрутятся большие деньги. Никогда не знаешь, где тебя подстерегает неприятность.

Они вошли в квартиру, и прихожая сразу же заполниласьвеселыми хмельными молодыми парнями и девицами, выскочившими, чтобыпоприветствовать вновь пришедших гостей. Стас молча тронул Игоря за локоть икивнул в сторону ванной. Они бочком проскользнули за угол и закрылись впросторной ванной комнате, совмещенной с туалетом. Хозяин опустил на унитазкрышку в темно-голубом мохнатом чехле и сделал приглашающий жест рукой, мол,садитесь. Сам отошел подальше, насколько позволял размер ванной, оставшисьстоять.

– Я из уголовного розыска, – представился Игорь, доставаяудостоверение. – Чтобы ты зря не нервничал, я сразу скажу, чего мне надо.В минувшую среду, 29 марта, ты отвозил Григория Ивановича Ловинюкова ваэропорт, верно?

– Было такое, – согласно кивнул Шурыгин, заметноуспокоившись.

– К которому часу ты должен был подъехать на Володарского?

– К без четверти восемь. В девять вечера мы должны были бытьуже в Шереметьеве.