войска захватили документы штаба 2-го батальона 52-го химического минометного полка немецко-фашистской армии. Среди этих документов находились инструкции с описанием состоявших на вооружении средств химического нападения и с изложением тактических принципов их боевого применения. Более того, было установлено, что немецко-фашистские войска имели условный пароль «Индантрен», с поступлением которого войска могли применять химическое оружие. Поэтому в сообщении Совинформбюро от 22 июля 1941 года указывалось: «Захваченные частями Красной Армии германские секретные документы с исчерпывающей полнотой доказывают, что германский фашизм втайне готовит новое чудовищное злодеяние – широкое применение отравляющих веществ. В составе действующих германских войск имеются специальные химические части по отравляющим веществам».

Советское командование также имело определенный опыт применения химического оружия. По некоторым имеющимся данным, боевые отравляющие вещества были применены при подавлении восстания тамбовских крестьян под руководством А.С. Антонова в 1921 году. Затем ведение боевых действий с применением отравляющих веществ периодически отрабатывалось на различных учениях, проводимых командованием Красной Армии в 20-е и 30-е годы. Было налажено промышленное производство отравляющих веществ, имелись их запасы на центральных и окружных складах.

Немецкое командование, начав войну с Советским Союзом, безусловно знало о наличии у советского руководства данных средств массового поражения и не сомневалось в том, что в случае их применения вермахтом сразу же будут предприняты ответные действия. Солдаты фюрера, способные идти в наступление, несмотря на ответный ружейно-пулеметный огонь противника, не были готовы массово умирать от газов. Именно поэтому фашистское руководство даже в период своих военных неудач так и не решилось применить на фронте отравляющие вещества. Основным оружием химических войск сторон стали зажигательные вещества и дымы.

Огнеметно-зажигательные средства в годы войны стали эффективным средством нанесения поражения противнику как в оборонительных, так и в наступательных боях.

С началом Второй мировой войны немецкое командование ввело в состав своих мотомеханизированных дивизий сначала легкие, а затем и тяжелые огнеметные танки. В качестве дальнобойных огнеметов ими впервые широко стали использоваться системы залпового огня (РСЗО). В частности, в 1936 году в Германии был разработан многоствольный реактивный миномет, предназначенный для стрельбы 158,5–320-мм снарядами с боевой частью химического и зажигательного действия. Эффективность этих 5– и 6-ствольных систем была признана обеими сторонами во время боев на территории Польши, а затем и против Франции. И это не удивительно – один залп реактивной немецкой батареи уничтожил батальон окопавшейся пехоты.

С началом Великой Отечественной войны советское командование, ведя оборонительные бои, также массово использовало подручные зажигательные средства (бутылки с горючей смесью, горючее и др.). Кроме того, в обороне под Москвой, для усиления противотанковой обороны советскими войсками широко использовались различного рода огневые заграждения, такие, как бутылочные поля, огневые валы, минно-огневые фугасные поля (МОФ) и другие.

Первоначально огневой вал представлял собой завал из деревьев и других горючих материалов на вероятных путях движения танков, который поджигался при приближении противника. Его подразделения были вынуждены обходить заграждения, теряя темпы наступления, а в ряде случаев останавливались и попадали под огонь артиллерии и других средств. Огневые валы создавались не только инженерными, но и общевойсковыми подразделениями.

В последующем для обеспечения надежного воспламенения и горения они обильно поливались нефтью из АРСов, а также огнесмесями. Ввиду того, что указанные средства находились в распоряжении химической службы, то и организация огневых валов была возложена на неё. Высота вала достигала 2 м, глубина 2–2,5 м, а протяженность нескольких сот метров. Поджигали вал дежурные расчеты зажигательными бутылками, термитными шарами или огнеметами. Так, огневой вал протяженностью 550 м, построенный в полосе 32-й стрелковой дивизии 5-й армии на северной окраине деревни Акулово в битве под Москвой, задержал продвижение противника на 4 часа.

В качестве противотанковых и противопехотных заграждений создавались также бутылочные поля. С этой целью на танкоопасных направлениях в шахматном порядке раскладывали зажигательные бутылки по 5–6 штук, из которых 1–2 были со смесью «КС». Интервалы между группами бутылок по фронту и между рядами в глубину составляли 2 метра. Всего на гектар такого поля расходовалось 15–16 тыс. бутылок. Танки противника, попадая на поле, давили бутылки, в результате зажигательная смесь воспламенялась.

Опыт первого периода ВОВ показал, что огневые валы и бутылочные поля не полностью оправдали себя. Во-первых, для их создания требовалось большое количество горючих материалов и бутылок. Во-вторых, такие огневые заграждения обнаруживались разведкой противника, уничтожались его артиллерией и авиацией ещё до подхода танков и пехоты. Поэтому в последующем стали применять новые, более эффективные заграждения – минно-огневые фугасные (МОФ) поля.

Минно-огневые фугасные поля (МОФ) – это сочетание зажигательных бутылок и противопехотных мин. Устанавливались они просто. На дно неглубокой ямы укладывалась противопехотная мина, на неё – в несколько слоев зажигательные бутылки, а сверху маскировалась под фон местности. На одну яму требовалось около 20 бутылок и одна противопехотная мина ПМД-6 с уменьшенным зарядом. На устройство поля МОФ площадью 1 гектар расходовалось, в зависимости от интервалов в 5–10 метров, 2250–4500 штук бутылок, т. е. в 3–5 раз меньше, чем для создания бутылочного поля таких же размеров. По опыту, команда из 20–24 химиков и 6–8 саперов за 6–7 часов ночного времени устанавливала 130–150 минно-огневых фугасов (до 500 м по фронту и 30 м в глубину).

О высокой эффективности полей МОФ свидетельствуют такие примеры. Только за июль 1943 года на полях МОФ Степного фронта сгорело 28 танков и до роты пехоты противника. В оборонительных боях на подступах к Сталинграду только в августе 1942 года на полях МОФ подорвано и сожжено до 70 танков противника. Особенно значительные результаты от применения МОФ были достигнуты в войсках Воронежского фронта, где в полосе обороны двух армий было установлено до 26 погонных километров таких полей.

Танковые части противника, встречая поля МОФ, не только несли потери от них, но и вынуждены были задерживаться, замедлять движение и менять направление атаки, неся при этом большие потери от огня противотанковых средств обороняющихся войск. За период оборонительных действий Воронежского фронта на полях МФО было уничтожено свыше 100 танков противника.

Поле МОФ являлось достаточно эффективным средством и в борьбе с пехотой. О моральном воздействии их на пехоту можно судить по показаниям пленного ефрейтора 676-го пехотного полка Рудольфа Амстерберга, задержанного в полосе 1-го Украинского фронта под Киевом в ноябре 1943 года. Он показал: «… саперы, участвовавшие в наступлении пехотных рот, рассказывали, что роты понесли большие потери от взрывающихся бутылок, установленных в земле в пивных ящиках. Поле, как правило, хорошо маскируется и в этих случаях разминированию не поддается. Огонь пламени достигает 30–40 м. На солдат эти мины производят удручающее впечатление и вызывают моральную подавленность».

В обороне войск Закавказского фронта в 1942 году, которая велась