не уверен, что есть такая традиция.

Я полез в карман. Кошель нашелся. Я покрутил его в руке и, решившись, привязал к лапе дерева. Что мне загадать?

Я хочу семью. Вернуть в мой дом то тепло, что ушло из него семь лет назад. Вернуть смех и вечерние посиделки с любимой женщиной перед камином. Вернуть ночи наполненные страстью и желанием. Вернуть все то, что я так опрометчиво потерял. Не сберег, когда у меня все это было.

За моей спиной послышался шум и я обернулся.

Глава 9. Птица Говорун отличается умом и сообразительностью

— Полная чепуха, мой мальчик! — воскликнул декан. — Идиотизм — болезнь незаразная. Чудакулли задумчиво попыхивал трубкой. — Раньше я тоже так считал, — изрек он. — Но сейчас у меня уже нет былой уверенности. «Санта Хрякус» Терри Пратчетт

Бьорн

На городскую площадь вышли две маленькие фигурки, укутанные в теплые плащи и с забавными шарфиками, на концах которых болтались веселые разноцветные помпоны. Фигурки неслись со всех ног прямо на меня.

Не добежав до меня несколько метров, они остановились, одна из них подняла головку и посмотрела на меня огромными синими глазами.

— Дядя? Вы закончили? Нам нужно вот прям очень срочно!

Вторая тоже посмотрела на меня, сдвинув капюшон рукой в толстой рукавичке и подтвердила.

— Нам нужно вот прям очень срочно! И это очень важно!

Я слегка склонил голову, разглядывая двух малявок у которых было срочное и важное дело к праздничному дереву. Они стояли задрав головки и тем не менее весьма смело смотря на меня снизу вверх. Я подивился. Я даже для медведя высокий. И что это их ничуть не смутило? Они, забавно запрокинув головки, меня рассматривали.

— И что у вас такое срочное и важное?

— Мама не разрешает разговаривать с незнакомыми дядями! — и одна из девочек взяв другую за руку, потащила ее к ели.

Я отошел немного от праздничной ели, давая девочкам видимость уединения, но любопытство и странная заинтересованность не дали мне уйти и я повернулся к ним, пристально рассматривая. Девочки были укутаны так, что на поверхности были только глаза — огромные, но при этом совсем не испуганные. Скорее решительные. Они подошли к дереву, подталкивая друг друга. Девочки стянули толстые рукавички и достали из карманов свои поделки. Сопя и волнуясь, стали их привязывать к елке за длинные шелковые ленты.

— Анни! Только вот не перепутай. Я загадываю Большого Медведя. А ты золотые монеты для переезда! — сопя от усердия, сказала одна.

— Лотти, я помню. Ты сама не вздумай думать о новом ошейнике. У нас важное дело. Ошейник подождет — в тон ей ответила вторая.

— А ты не вздумай подумать о новой школе. Карл сказал нужно перебираться в столицу. А без денег на дирижабль не пустят.

— А Большой Медведь, это какой?

— Не знаю. Но нам нужен — самый Большой! Маленький медведь не справится — авторитетно заявила Анни.

— Самый Большой — это Белый. Я загадываю Большого Белого Медведя?

— Да! Вот он точно справится.

Меня загадывают и привязывают желание обо мне к Праздничному дереву. Придется вмешаться. По-другому теперь и не получится. И я подошел к девочкам поближе, присел на корточки, чтобы всё же не смущать малявок своим ростом и тихонько спросил.

— И с чем я должен справиться?

Я стянул с головы капюшон, обнажая голову и лицо, а потом поднял глаза на двух девчонок, наблюдая за тем, как расширяются их глазки при виде моей блондинистой шевелюры с белыми прядями и суровым немного угловатым лицом.

— Медведь — завороженно глядя на меня прошептала одна из девочек.

А вот вторая стала стягивая с лица свой шарф и сдвигать капюшон. А потом протянула свои тонкие пальчики и потрогала меня по щеке, прошептав:

— А ты точно настоящий?

Вторая тоже сдвинула шарф и прищурив голубые глаза спросило недоверчиво:

— А ты точно Белый и самый сильный? Нам нужен только самый сильный — убежденно сказала более решительная Анни.

— Точно — прохрипел я немного глухо.

Меня от ее прикосновения, словно молнией ударило. Я смотрел на их лица и не верил. Потом повел носом и дотронулся до выскочившего белокурого локона одной из девочек. Это две медведицы. Что делают две маленькие медведицы в этом захудалом городке? Два сокровища в этой глуши? Меня даже озноб пробрал, а потом резко бросило в жар. Древний медведь помоги. Я прикрыл глаза пытаясь сосредоточиться.

— Дядя? Тебе плохо? — озабоченно спросило чудо.

— Дядя? Тебе нас еще спасать. Не время спать! — сурово припечатало второе чудо, и снова прикоснулась ко мне холодной ладошкой, пронизывая меня этим прикосновением от макушки до пяток.

Я открыл глаза. Две медведицы, белокурые, с синими, как небо глазами в захудалом провинциальном городке. Ох. Что-то мне нехорошо.

— А можно узнать вы одни тут на площадь выбрались? — от одной мысли, что два чуда разгуливают одни по городу, где только что произошло кровавое убийство, я покрылся липким потом.

— Нет, дядя. Ты чего? Мы же не глупые и не безот…ветственные — выговорила та что Анни.

— Мы это… Умные и ответственные. Мы вон — и Лотти махнула рукой в сторону улочки, из которой они пришли.

Я выпрямился и перевел взгляд туда, куда указывал жест маленького чуда и увидел живописную картину. Большая лохматая собака стояла рядом с вихрастым подростком, зябко поводившим плечами на морозе.

— С нами Карл и Чаплин. А еще те двое, что в магазине сидели. Мы еще не выучили, как их зовут. А еще дядя Эгиль. Он нам кашу варил.

Из-за угла показались два моих охранника и …. Повар? Один из медведей двинулся ко мне и, подойдя, заикаясь, начал:

— Верховный Коннетабль, мы не смогли их остановить. Мы пытались сказать, что не дело, на ночь глядя, куда-то ходить. Но они.… И мы… Мы не смогли… — у охранника был донельзя виноватый вид.

С Юргеном я был знаком уже очень давно. Это был огромный белый медведь лишь не многим уступающий мне в звериной ипостаси. Талек и в самом деле приставил самых надежных. Но я ни разу за все время его работы я не видел, что бы этот суровый медведь заикался, оправдывался, разводил руками и бормотал что-то невразумительное.

Я перевёл взгляд на девочек, потом на охранника, потом на огромного лохматого пса и угловатого подростка. А потом потер лоб.

Святой медведь! Я, кажется, стал отцом.

Меня снова бросило в жар, дышать стало не чем, и я потянулся к воротнику, расслабляя его. Дыши, Бьорн! Вот