Напрягая немеющие от волнения руки, осторожно спускаюсь по жестким перекладинам, выжидаю момент, когда с пристани схлынет вода, и спрыгиваю на землю. Удача отворачивается, и дальнейшие события приобретают плавность и тягучесть, разворачиваясь, как на замедленной съемке. Я поскальзываюсь и шлепаюсь прямо на мокрую пристань, моментально промочив штаны. Зачем-то ищу взглядом Никеля: он стоит далеко, на сухом участке острова, и вряд ли успеет мне помочь, но я все равно надеюсь на волшебное вмешательство извне.

Ник тоже видит мое оглушительное фиаско, вздрагивает вместе со мной, но остается на месте. А затем, в лучших традициях историй про неудачниц, за спиной раздается удар, и вода обрушивается на меня, опрокинув навзничь и протащив за собой.

Море кажется ледяным. Оно перемалывает меня в своем урчащем чреве, увлекает вперед и наконец выносит к чьим-то ногам. Это Цисса. Сегодня на нем солнцезащитные очки задорного лилового цвета, смотрящиеся неуместно среди царяшей кругом серости. Он улыбается и помогает мне подняться.

— Ничего страшного. Море бывает коварно. Главное, чтобы рядом оказался кто-то, готовый протянуть руку помощи.

Чувствую себя преотвратительно, но благодарно киваю. Каждый из успевших спуститься арзисов намок — больше или меньше в зависимости от удачности и собственной прыткости — но уйти под воду с головой умудрилась я одна.

Грустно, что мое первое купание в здешних водах произошло при таких обстоятельствах. Костюм, любовно выпестованный немногим ранее, превратился в темный, грустно обвисший балахон. С волос струйками стекает вода. Кажется, и военные, и жители острова смотрят только на меня — спасибо, что пальцами не показывают. Я держусь возле Циссы, обходя Никеля и командора по широкой дуге. Мне неловко перед ними обоими. Глупо было ожидать, что Ник кинется ко мне на глазах у всех после того, как заявил, что между нами ничего нет. Но мне все же обидно.

В случившемся есть и плюс — холодная «ванна» помогает мне начать соображать быстрее. «Сушка!», стуча зубами, шепотом командую я. После пятой, решающей попытки включить режим обогрева, костюм начинает нагреваться, и я чуть не умираю от облегчения.

Дальше все происходит почти также, как и в прошлый раз, с той лишь разницей, что этот остров, вместо выращивания флоры, занимается добычей жемчуга. Военные здороваются и проходят по острову с хозяйским видом. Никель общается с местными. Я наблюдаю за ним издалека, он тоже держит дистанцию, которую я сама же и установила.

Должна признать, он хорош. Когда умудряется незаметно дотронуться до них, заводит разговор и внимательно слушает, хотя знает наперед все, что они могли бы сказать. Смеется и шутит, жестикулируя и брызжет обаянием. Поворачивает беседу в нужное русло, выслушивает суть их проблем и тут же выдает готовое решение.

Он может думать, что лишь играет, мастерски привораживая простачков с очередного острова, находя их слабые места и попадая точными словесными выпадами прямо в них. И, да, он прекрасный лицедей, но в этом случае под его оживленностью кроется нечто большее. Пусть открещивается сколько угодно, я готова отдать руку на отсечение — в глубине души ему нравится то, что он делает. Потому что в этом его предназначение. Влет находить общий язык с людьми из другого мира. Понимать. Устанавливать дружественный контакт.

А еще, не могу отделаться от впечатления, что он перед кем-то красуется.

«Перед тобой», — поддакивает голос внутри, и сердце тут же бросается вскачь.

У меня самой нет настроения подходить к местным, поэтому я лишь отвечаю на их вопросы, которых, к слову, хватает. Тихо поражаюсь удивительному последствию разговора с гереро и мысленно говорю ему «спасибо». Он стер границы между мной и ними.

Остров небольшой, да и занимается обменом, так что экскурсия заканчивается быстро. Апофеоз прогулки по острову разыгрывается прямо перед посадкой: рядом с Никелем снова с заговорщицким видом возникает Цисса и предлагает ему проспонсировать модернизацию еще и жемчужного острова. Я бы не удивилась, если бы Ник прибил наглого атланта, но тот соглашается.

Ну какая наглость! Не знаю, почему, но финансовое положение мужа вдруг начинает серьезно волновать меня. Еще недавно я лично пожелала бы ему спустить все деньги в трубу, но сейчас мысль угрохать целое состояние на помощь островитянам кажется кощунственной. Мы — не благотворительность, а если уж и помогать бедствующим народам, то Земля должна быть в приоритете.

Словно чувствуя наполнившее воздух негодование, Цисса переключает внимание и искрометное обаяние на меня. Берет под руку и ведет в сторону лестницы, весело щебеча всякую ерунду о специфике добычи жемчуга в Атлантисе. Помогает взобраться по лестнице, галантно придерживая за талию, и мне приходится принять его помощь, усиленно изображая вежливость и благодарность. Я испытала бы куда больше удовольствия, будь на его месте Никель.

Цисса провожает меня в обеденный зал, где за накрытым к обеду столом сидит Тимериус. Коротко поприветствовав друга, желает приятного аппетита и собирается уходить.

— До свидания! — с явным облегчением говорю я.

— О, не стоит прощаться. Мы скоро увидимся! — арзис хитро подмигивает мне.

Его настойчивое внимание немного волнует меня, и я делюсь своими переживаниями с Тимом.

— Если ты думаешь, что арзис влюбился в тебя, то можешь не волноваться, — его брови взлетают высоко-высоко, а в голосе слышится легкая издевка. — Цисса никогда не полюбит девушку из другого мира.

— Это почему же? — во мне сам собой просыпается дух противоречия.

— Потому что он атлант.

Здорово, если так. Просто замечательно. Потому что у меня нет никакого желания ломать голову над странным поведением еще и третьего мужчины. Я проглатываю готовые сорваться с губ возражения, и дальше мы едим в полной тишине.

Стол в буквальном смысле ломится от разнообразных яств и угощений. Здесь есть рыба, икра, морепродукты, овощи и даже выпечка, но мне почему-то совестно предаваться чревоугодию — в памяти еще свежи воспоминания о скудности рациона на плавучих островах. Да и не знаю, имею ли я право есть столько, сколько вздумается: кухня здесь баснословно дорогая, а мое положение на крешейке все еще вызывает вопросы.

Кто я для Циссы и его начальства? Просто жена толстосума из соседнего мира или достойная кандидатка на почетную роль первооткрывателя новой вселенной? Пустышка или ценный кадр?

Когда молчание становится совершенно невыносимым, двери распахиваются, и входит Никель. Он отсутствовал совсем недолго — видимо, в этот раз им с арзисами-вымогателями было легче прийти к договоренностям о сумме и способах перевода средств.

— Как я голоден! — восклицает он и набрасывается на еду. Накладывает на тарелку еды и ест все без разбора. Я удивленно округляю глаза: кажется, он в впервые забыл о своем вегетарианстве.

Тимериус, напротив, отодвигается от стола и ухмыляется.

— А ты, оказывается, умеешь прогибаться, Андо, — атлант ухмыляется.