— Презентовала раритетный экземпляр Имперского кодекса, где чёрным по белому прописаны права и обязанности высшего сословия, в частности, столбовых дворян. Не тревожься, Оленька. С Дону выдачи нет! — твёрдо заявила императрица, пряча подарки в сейф.

От меня не укрылось, как легко Анна схватила неподъёмные капсулы, лишь натренированные бицепсы чуть вздулись под длинными шёлковыми рукавами элегантного платья. Крепка государыня-матушка, ничего не скажешь.

— Так чего же ты хочешь, княжна? Только не говори, что не корысти ради, мзду не берёшь, за державу радеешь, — я это слышу каждый день, принимая дары. Твой презент — нечто из ряда вон. Боюсь предположить, каким должен быть отдарок.

— Сущая безделица, государыня моя. Безотносительное право насаждать добро и причинять справедливость, а большего мне и не надобно.

— То есть ты просишь лицензию на убийство, в обход моей личной резолюции? — едва не поперхнувшись шампанским, просипела самодержица.

— Именно, Ваше Императорское Величество. Мне нужна полная автономность.

— Ольга, ты понимаешь, что это значит? В империи лишь три человека обладают эксклюзивным правом на насилие. Я, канцлер Бестужев-Рюмин и князь Толстой! Ежели пойду на такой шаг, то только после ритуала очищения и клятвы верности. Мы можем обговорить дополнительные условия. Я дам тебе максимальную свободу воли в обмен на гарантии личной безопасности, и никак иначе!

— Справедливо, предложение принимается, а условие лишь одно: я служу короне и тебе лично, если это не идёт вразрез с интересами рода Нагих, ордена Зимнего креста, а также церкви Тёмной Богородицы. Добавлю, что трон Российской империи мне без надобности. Я на него не притязаю и готова, присягая на верность, удостоверить намерения.

— Тогда по рукам, княжна! Будет тебе лицензия. Правда, в толк не возьму: на кой чёрт она тебе? Разве мало полномочий и послаблений? Ты ведь фактически над законом, Оля. Может, объяснишься?

— Да без проблем! Врагов у меня, что у дурака фантиков. Не пройдёт и месяца, как найдётся желающий пощупать меня за вымя. Я всего лишь хочу иметь право вызова на прямой поединок в случае предъявления акта об объявлении войны. Лицензия на насилие — неплохая гарантия безопасности.

— Всё так, Ольга, но ты умолчала об одном: вышеупомянутая лицензия даёт тебе право блокировать любую резолюцию имперского совета и высшего совета кланов в отношении тебя. Уж не в этом ли истинная причина, Ольга Фёдоровна? Вето — мощный рычаг давления.

— Основной резон — нежелание воевать с каждым встречным-поперечным за место под солнцем. Гораздо легче, презрев пакт, прибить закопёрщика на поединке, чем учинять войнушку. Право вето — всего лишь приятный бонус. Не думаю, что когда-нибудь воспользуюсь им. Довольно того, что враги будут об этом знать и крепко задумаются, прежде чем строить козни.

— Я бы на твоём месте не шибко уповала на привилегии: чем их больше, тем больше у тебя личных врагов. Знати не понравится, что желторотая девчонка взлетела так высоко. Обязательно найдутся желающие спустить птенца с небес на землю. — Императрица красноречиво ткнула пальцем в потолок.

— Я в этом не сомневаюсь, Ваше Императорское Величество, но лучше иметь козырь в рукаве, чем играть по навязанным правилам.

— Твоя правда, драгоценная моя, и я пойду навстречу любимой фаворитке, но только после присяги.

— Через пару дней мы вернёмся к этому вопросу, государыня. Сподвижникам требуется отдых, не сочти за труд поставить деканат перед фактом. Неделька, проведённая в Аничковом дворце, пойдёт вассалам на пользу.

— Уж этот вопрос я решу без проволочек и возьму на себя организационные моменты. Кстати, благодарствую за содействие в укреплении отношений между Великой японской империей и короной. Император Го-Мураками выразил желание лично поблагодарить тебя за спасение дочерей. Будь добра третьего октября появиться на приёме в Зимнем дворце. Можешь захватить свиту — приглашения будут доставлены каждому Государственной фельдъегерской службой. Тебе оно не потребуется — с нынешнего дня ты получаешь право доступа к монаршему телу в любое время дня и ночи.

— Как-то двусмысленно прозвучало. От тела, пожалуй, откажусь, а вот заглянуть на огонёк не прочь. Подратувати целовальщиц величавого зада я завсегда рада. — Весело подмигнув императрице, одним глотком осушила бокал.

— Вымыть бы тебе рот мылом за такие речи! Где чувство такта, княжна?

— Там же, где и моя весёлая непосредственная юность, — с грустью в голосе прошептала я, едва сдерживая улыбку.

Сработало: императрица, поднявшись с кресла, по-матерински крепко обняла, прижав к упругой, отнюдь не материнской груди, а я между делом заглянула к ней в душу, проверяя чистоту помыслов.

Оставшись довольна увиденным, мягко отстранилась и благодарно чмокнула в щёку. Иногда полезно показать себя уставшим от взрослой жизни ребёнком. Пусть расслабится Величество, не хочу, чтобы Анна видела во мне соперника, уж лучше малолетнюю девчонку, которой не хватает материнской ласки.

Распрощались на доброй ноте. Государыня попыталась выпытать информацию об Императорском разломе — так сказать, из первых уст, но у меня было слишком мало времени. Сославшись на дела, обязалась подробно рассказать всё при следующей аудиенции. Дела, в принципе, могли и подождать, но доверять академским стенам — такое себе. Неизвестно, кто при нашей беседе уши грел, враги или заклятые друзья.

Скорее всего, и те и другие. Разуверилась я в пологе тишины после того, как в защитное плетение купола арены была вплетена зловредная закладка, едва не приведшая к гибели человечества. Узнай об этом Анна Иоанновна, декан факультета тёмной магии пел бы соловьём на дыбе, но у меня на чернокнижника собственные планы. Пусть поживёт, покуда не вернусь из царства мёртвых.

* * *

Пренебрёгши предоставленными лимузинами, решили с друзьями прогуляться по кампусу пешим ходом. Погода стояла на редкость приветливая: солнце клонилось к закату, всё-таки осень на дворе, но было довольно тепло, а главное, сухо. Девчонки на радостях оттого, что я осталась целой и невредимой, чего-то весело щебетали, но смысл слов терялся где-то по дороге к сознанию. Голова была забита предстоящей операцией.

Какого ляда Моране потребовалось гнать меня на верную погибель — в толк взять не могла, а загадок я не любила, оттого и пребывала в задумчивости, что воспринялось друзьями как переутомление. Физической устали я не ощущала, так как вколола стимулятор после боя, а вот моральный пресс давил на разум, вызывая внутреннее напряжение.

Так и дошли до особняка: княжны с близняшками вприпрыжку, а я словно сапёр по минному полю, аж спина вспотела. Чувство тревоги, несмотря на три