Да, классно мы тогда отдохнули: жили в палатках на самом берегу, купались до одури, ели с костра – батя показал себя истинным кулинаром! Однажды даже съездили посмотреть дольмены. Иногда шиковали – покупали совсем дешевую черешню на рынке и ходили в кафешку с мороженым. Спелая черешня с мороженым – это так классно! По вечерам кино и танцы в соседнем профсоюзном профилактории, ночью песни под гитару у костра. Батя так классно играл на гитаре, а мама так здорово пела!

Мама загорела до черноты, а волосы у нее, наоборот, выгорели и стали цвета спелой пшеницы. Смуглая и стройная, она была такой красивой, что все курортные мужики и кафешно-шашлычные джигиты оборачивались ей вслед. Мы с папой это замечали и тайком мамой гордились. Только вечерами, укладываясь, Сашка капризничал – не хотел ночевать со мной в «детской палатке» и все просился «во взрослую», к маме.

Единственно, кто портил нам тогда отдых, были «пляжные бичи». Почти каждое утро они приезжали к берегу на старом, раздолбанном газике с надписью «Хлеб» и начинали закидывать в кузов камни. Они на какой-то стройке шабашили, забор из булыг подпольному миллионеру строили, благо, за булыги платить не надо. Вот и сейчас приперлись с утра пораньше, куря скверную «Приму» и дыша перегаром, начали неспешно зашвыривать в кузов каменюки. Гулкий такой звук, противный: бум, бум, бумммм… Ну сколько можно?! Батя с соседями-дикарями ходил к ним, просил либо отъезжать подальше, либо приезжать попозже. Невозможно же в такую рань! Едва до мордобития не дошло. А они опять: «бум, бум, бум»… Пойти, что ли, разобраться…

Открываю глаза и соображаю, что до моря отсюда далеко. Добрая тысяча верст. И это не пляжные бичи камни закидывают, это к нам в двери кто-то ломится. Нащупываю ногами тапки, спускаюсь вниз. Братца тоже разбудили, сидит на кушетке, весь взъерошенный, одеяльцем тощеньким прикрывается.

– Кто это к нам с ранья рвется? Ждешь кого?

– Не-а, – пожал плечами братец.

Глянул на часы. Ого! Девять уже. Проспал я, как есть проспал на дежурство. Да и хрен с ним, дежурством этим. Все, хватит, отдежурил свое! Пускай теперь кто другой алкашам вывихи вправляет и бабкам клистиры ставит.

В дверь снова барабанят кулаками. И, кажется, даже ногами. Упорные…

Я вышел в коридор, щелкнув защелкой, открыл дверь и зажмурился от яркого солнца, не сразу узнав незваных гостей. А вы знаете, даже и не удивился. Те самые менты в гражданке, что обыскивали меня на посту ГАИ. Я как раз решил проверить Реву в скоростном режиме и по трассе прокатиться.

Что? Я еще не представил вам Реву? Джип «Лендровер» – получен по генеральной доверенности от цыгана Яши за последнюю партию слитков. Цвет черный, возраст – три года, кожаный салон. Естественно, Яша меня надул. Золота в последней партии, по договоренной сторонами цене, было почти на миллион – для такой партии пришлось питона кончать и выдавливать его до шкурки. Яша приехал на встречу, быстро взвесил товар и сказал, что денег с собой столько не взял, что доехать надо на «загородную дачу». И прокатил меня на этом самом «Лендровере». Психолог, мать его! Как он машину-то хвалил-расхваливал! И я в нее влюбился. И когда Яша как бы между прочим предложил это блестящее лаком и никелем чудо за последнюю партию золота – я почти не колебался. Так что вместо загородной дачи мы заехали к нотариусу, где и оформили по всем правилам генеральную доверенность на вашего покорного слугу.

То, что Яша меня надул, я узнал, когда первый раз на сервис заехал. Битая машина оказалась – бампер заменен, правое крыло крашено, да и ходовая разбита изрядно. Не жалели ромалы шикарного авто, сайгачили по бездорожью на предельных скоростях. 700 тысяч – в лучшем случае стоила эта тачка, но… я не жалел. Ездить на этой машине было просто наслаждением! А как она ревела движком, когда набирала мощность (отсюда и имя: Рева, Ревушка)! Надеюсь, водитель со стажем поймет мои чувства, а учитывая, что до этого я водил только батин «ушастый»…

Вот на посту ГИБДД меня и тормознул палкой унылый мент в салатовой накидке-распашонке. Пока он без особого интереса рассматривал мои документы, к машине подошли двое – длинный, тощий, похожий на Дон Кихота, и низенький-толстенький, похожий на его верного оруженосца Санчо Пансу. Правда, главным в этой паре был коротышка. Они вылезли из красной «девяностодевятки» с затонированными стеклами, светанули красными корочками и начали в моем Реве копаться. Конечно, ничего такого в машине не было, но настроение испортили напрочь. Спрашиваю: на каком основании производится обыск? Коротышка ответил, что это не обыск, а досмотр, и даже попросил запаску из багажника вытащить, на что я резонно ответил, что если ему надо, пусть сам и вытаскивает, а мне руки марать особого желания нет. В общем, ничего они не нашли и меня отпустили, выразительно глянув напоследок. А эту красную девять-девять я пару раз видел. Утром, когда с ночного дежурства возвращался, машина стояла у ворот больницы, и когда я Маришку в луга катать возил, на хвосте у меня висела. Теперь «девяностодевятка» стояла у нашей калитки, а коротыш на крыльце совал мне в нос какую-то бумагу.

– Попов Михаил Сергеевич? – спросил-констатировал коротыш. – Вот постановление на обыск. Ознакомьтесь.

Я ознакомляться не стал. Мало ли на свете бумажек с печатями? Но раз говорит, так оно и есть. Что ж, обыскивайте. Я открыл дверь на всю ширину и сделал приглашающий жест. Чуть было не сказал: «Заходите, гости дорогие», но вовремя сообразил, что в данном случае это вряд ли уместно.

Помимо коротыша и длинного на пороге дома стояли наш участковый Филиппыч в форме, невзрачный мужичок с мелкой длинноухой псиной на поводке, кажется – спаниелем, и еще две тетки, вроде, с соседней улицы. Понятые, подготовились заранее, значица.

Коротыш по-хозяйски прошел мимо меня, за ним длинный, потом собаковод и тетки, Филиппыч в коридоре чуть задержался.

– Говорил же я тебе, говорил! – напомнил он, погрозив указательным пальцем.

Ну, говорил. А чего говорил? Что доиграюсь я со своими гадюками? А гадюки-то здесь при чем?

Я пропустил незваных гостей, запер входную дверь, вернулся в комнату, едва не споткнувшись о спаниеля. Коротыш по-хозяйски развалился на кушетке и оглядывался, мерзко ухмыляясь, длинный стоял у окна и, крутя в руках папку, буравил глазами лабораторный стол, видно прикидывал, куда разместиться со своим протоколом. Остальные «гости» сбились в кучку около дивана и озирались по сторонам, офигевая от интерьера и плакатов на стенах.

Кстати, братец мой окончательно проснулся и теперь удивленно таращился красными глазищами на пришельцев.

– Та-а-ак, – наконец разродился коротыш, – гражданин Попов, в соответствии с предъявленным вам постановлением, у вас будет проведен обыск. Прошу добровольно предъявить оружие, взрывчатые вещества, наркотики, если таковые имеются. А также ценности.

К оружию, наркотикам и взрывчатке я имел отношение сугубо отрицательное. В доме из ценностей у нас с Сашкой помимо библиотеки, моей лаборатории и его компа имелся еще новый телевизор и змеи. Но плоскими теликами сейчас никого не удивишь, а змей коротыш, по его же признанию, ценностью не считал. Скорее, наоборот. Да, имелась еще в кармане золотая карточка, но я решил ее особо не светить, и валюта – двадцать баксов. Сашка перед школой продал какому-то чудику ужа на Птичьем рынке, а он возьми, и баксами расплатись.