– Понятых прошу подойти поближе, – с важным видом приказал Согомонян.

Не уверен, что понятые тетки обнаружили что-либо интересное для себя в этом чемодане. Скорее, его содержимое могло бы привести в восторг какого-нибудь мальчишку. В чемодане были солдатики. Но не оловянные, а из свинца. Это я для Сашки отливал еще в детстве. С игрушками у нас было туго, вот я и наловчился отливать солдатиков из свинца в гипсовых формах. Почему из свинца? А из чего еще? Где я вам олова возьму? Зато у автобазы валялась куча старых аккумуляторов. Долби их кувалдой, вытряхивай из них нутро, разводи костер, плавь в старой жестянке, вот тебе и свинец.

Вид у капитана стал совсем кислый. Он взял одного солдатика – наполеоновского гвардейца в высокой медвежьей шапке, зачем-то взвесил на руке. Бросил фигурку в кучу.

– А это что? – поднял он пакет с кругляшками. Кругляшки представляли собой монеты. Опять же свинцовые. Самых разных стран и эпох. Римские, греческие, византийские. Даже пиастры были и испанские дублоны. Это батя, перед тем как коллекцию продать – копии отлил-отчеканил. Я же говорил, что большой он был специалист по части нумизматики, на консультации его в Питер приглашали. Только после покупки дома ни одной золотой монеты в собственности не имел. «Средствами не вышел, – говаривал батя и указывал на нас с братцем, – вот мое золото». По-моему, он был прав.

– Да так, батя увлекался, – сказал я честно. – Мечтал собрать самую полную коллекцию старинных золотых монет из свинца.

– А это? – Согомонян взвесил на руке тяжелый пакет. Николаевские двадцатки – с полсотни будет.

– Я же говорю, батя упражнялся. А что, нельзя? Что-нибудь еще нашли, или как? Расстреляете за незаконное литье?

– В законе про свинец… – начал было капитан, но в это время с улицы раздалось тявканье и крик собаковода: «Товарищ капитан, кажется, Джульбарс нашел!»

Совсем было загрустивший Согомонян снова расправил плечи, глянул на меня, мол, мы еще посмотрим, чья возьмет, сделал знак понятым и быстро вышел из комнаты.

Через пару минут со стороны гаража раздался истошный вопль.

* * *

Капитан Согомонян сидел на кушетке, с ужасом смотрел на две красных точки на своем запястье и грозил мне самыми страшными карами, из которых самым гуманным было четвертование. Этому была веская причина. Капитана укусила гадюка, спавшая в рюкзаке, который нашел капитан. Вернее, нашел ярко-оранжевый Сашкин рюкзак спаниель Джульбарс, а капитан с радости в него пятерню засунул. А гадюка, которую мы посчитали пропавшей после цыганского вторжения, оказывается, просто пригрелась в рюкзачке и теперь вот со страху капитана цапнула.

Набирая сыворотку в шприц, я увещевал Согомоняна, что зимой яд гадюки не так опасен, что он не умрет, если, конечно, у него нет аллергии, что в худшем случае у него просто повысится температура со рвотой и диареей. И что я предупреждал!

Согомонян меня не слушал, видимо, он серьезно собрался склеить ласты, и лишь когда я ввел ему сыворотку в волосатую лапу, немного успокоился.

«Скорая» приехала оперативно, Согомоняна увезли, длинный задумчиво рассмотрел бутылочку «Хеннеси» и баночку черной икры из Сашкиного рюкзака, потом открыл пачку «Мальборо», заглянул туда и сказал:

– Ладно, понятые свободны, участковый тоже…

Понятые, что-то быстро черканув в протоколе, с облегчением вышмыгнули из комнаты, за ними собаковод с псиной, Филиппыч, плюнув в сторону гадюшника, тоже удалился.

Услышав, как хлопнула входная дверь, длинный вытащил из пачки две длинных папиросины, смачно их понюхал и вопросительно посмотрел на меня:

– Ваши?

– Впервые вижу, – ответил я и в упор посмотрел на Сашку. – Твои, засранец?!

Засранец глянул на меня сначала с вызовом, но тут же покраснел и потупился.

– Ну давай, давай, кайся, – сказал я сурово. Признаюсь, такой подлости я от родного брата не ожидал. Наркота в нашем доме?! Если бы батя узнал, его точно кондрашка хватила бы.

– С Иринкой хотел… – промямлил Сашка. – Пикничок, чтобы все по-взрослому… На субботу договорились на турбазе. Они на перемене встретили и говорят, все равно не даст… коньяк – отстой, травка – круто! С травкой даст… Я и взял-то всего попробовать…

– Так, школа № 12, ты ведь в двенадцатой учишься? – задумчиво сказал длинный. – Они – это Балабанов с Разуловым? Ну да, кто же еще? Местные отморозки, но трава у них, надо признать, хорошая. Настоящая чуйка! У Разулова брат оттуда родом, передает с оказией. Пшел вон!

Братец удивленно посмотрел на длинного и, не заметив в его глазах ничего хорошего, послушно поднялся.

– Чтобы через полчаса был в школе! Проверю! А мы пока с твоим братом по душам побеседуем.

* * *

Дверь за братцем захлопнулась, длинный перестал вертеть папиросу в руках, засунул ее в рот, чиркнул красивой зажигалкой и с явным наслаждением затянулся. Вторую папиросу протянул мне:

– Закуривай, братан.

– Если честно, я никогда и не…

– Верю, верю, – махнул рукой длинный. – Но за пару косяков не привлечешь, а чего ж добру пропадать? Обычно у торчков принято одним косяком на всю шоблу затягиваться, но я несколько брезглив. Дыми, Попов, говорить будем.

Вот так дела, наркополицейский предлагает мне затянуться марихуанкой. Отказаться? А смысл? Провоцирует? Сейчас я затянусь, а он меня за шиворот и в отдел. Там – мочу на анализ. И что? За употребление у нас пока не привлекают. Испортить мне жизнь хочет? А смысл? Да и так бы мог, когда папиросы нашел. А, была не была – чем черт не шутит. Дым показался мне горьким и неприятным.

Длинный еще раз глубоко затянулся, вытащил из внутреннего кармана пачку фотографий и бросил на кушетку рядом со мной.

Я посмотрел фотки. Ваш покорный слуга в разных ракурсах. Вот я на остановке у цыганского дома, вот говорю с Яшей в кафешке, протягиваю ему пакет, вот он достает аптекарские весы. Слава богу, не видно, что именно он взвешивает. А они-то подумали, что я табор герычем снабжаю. Нет, ведь чуяло мое сердце – не надо было с цыганами связываться, особо, с теми, кто наркотой торгует. Так ведь других и нет. Разве что из театра Сличенко, те, если прессе верить, и без всякой наркоты прилично зарабатывают.

Возвращаю фотки длинному.

– Ну и?.. Что вы мне инкриминируете?

– Надо же! – очень натурально удивился длинный. – Какие мы слова знаем. Начитанные!

– Телевизор много смотрю, – буркнул я. – Детективы разные.

– Тогда не будем тянуть! – обрадовался длинный. – Сам знаешь, чистосердечное признание смягчает наказание…

– Но увеличивает срок. Вы все неправильно поняли, товарищ…

– Капитан. Капитан Демидов Михаил Павлович. Что мы не так поняли, тезка?

– Я принципиально против наркотиков.

– Ну да, конечно. И цыгане тебе эту машинку подогнали за красивые глаза.