дальнем конце галереи что-то тяжёлое ударило в двери, отчего они прогнулись внутрь.

Я резко обернулась:

– Что это было? Что там такое?

Шёпот и рёв стали громче, будто в двери ломилась целая орда демонов. Миссис Кантакер расплылась в улыбке…

В комнату ворвалось жуткое существо: шестиногое, с дубовыми полупрозрачными листьями вместо кожи, красными сухожилиями, лязгающими зубами и мускулами, будто созданными из толстых лоз. Из пикообразной головы торчал огромный рог. Существо не сводило с меня крохотных блестящих глаз.

– Элизийский фангор! – громогласно объявила миссис Кантакер подобно конферансье в цирке, объявляющему новый номер. – А у тебя в руке – высушенное сердце мандрагоры. Оно действует на него так же, как красный цвет на быка – приводит в ярость. Запах уже у тебя на пальцах, поэтому даже не пытайся сбежать: фангор бросится за тобой, и от замка останутся одни руины.

Я бросила комочек, отчаянно вытирая руку о юбку. Но было поздно. Монстр кинулся на меня, загнутые когти царапали пол. С ужасом я увидела у него на животе вкраплённые человеческие лица, бледные и хватающие ртом воздух, их белёсые глаза выглядывали из-за листьев и лоз.

Я закричала. Викерс у меня на плече тоже закричал. Фангор испустил рык, от которого задрожали стёкла в окнах. А миссис Кантакер подскочила к прелестному золочёному креслу и уселась в него, с интересом поглядывая на меня и на монстра.

– Это что, проверка?! – взвизгнула я, увернувшись от лапы чудовища. – Знаете, обычно экзамен не предполагает, что учеников на нём будут есть заживо!

– Ох, ну что за детский сад! – крикнула в ответ миссис Кантакер. – Твоя мать сражалась с фангором в свой первый день ученичества, когда он вломился в спальню девочек. Тебе это вполне по силам!

Но я не моя мать, и я вовсе не чувствовала, что подобный поединок мне по силам.

Зверь пронёсся в конец галереи, на мгновение замер, будто удивился, увидев перед собой стену, а потом снова бросился на меня. При каждом прыжке его огромного тела у него из шкуры вылетали струи чего-то похожего на грязную воду. Однако стоило им коснуться паркета – вся грязь и брызги исчезали.

Это чудище вообще настоящее?

Может, это какая-то иллюзия, уловка, как и на первом испытании? Или, может, это просто призрак, который просто пройдёт сквозь меня, обдав порывом холодного ветра? Я встала поувереннее и подняла руку.

Монстр нёсся прямо на меня, на ходу набирая скорость.

«Оно не настоящее, – твердила я себе. – Оно не настоящее, оно не настоящее, оно не настоящее…»

И тут чудище подкинуло меня вбок своим рогом, я взлетела в воздух и с грохотом рухнула на паркет.

– Ой! – пробормотала я, изумлённо перекатившись на спину. – Оно настоящее!

– Используй ножницы! – заорала миссис Кантакер. – Ради всего святого, сражайся с ним!

Кое-как я поднялась на ноги. Серебряные ножницы я где-то уронила. Розмарин всё ещё был у меня в руке, но выглядел так, будто ссохся от ужаса. Фангор развернулся и оценил взглядом расстояние. Он снова приближался ко мне, лица у него на животе визжали и вопили. Викерс налетел на чудище, пустив в ход клюв и когти. Но фангор, просто вытянув одну лапу, ударил ворона наотмашь, и тот отлетел в большую медную вазу.

– Викерс! – закричала я. Из вазы донёсся бодрый «кар», явно означающий «Я в порядке, но, пожалуй, побуду тут ещё какое-то время, всем спасибо».

Я его не винила. Зверь набирал скорость, когти скользили по гладкому паркету, и я пожалела, что тоже не могу спрятаться в вазе. В последний момент я нырнула вниз и проскочила у него под брюхом. Запах серы, могил и мха окутал меня, вызвав приступ тошноты. Чудище развернулось, в его взгляде читалась ярость: «Эй, крошка ведьма, лёгкие которой полны воздуха, лопнем их как воздушный шарик, чтобы дышать стало туго?»

Я поползла к упавшим ножницам, почти уверенная, что миссис Кантакер не хочет, чтобы я выжила после этой встречи. Может, какое-нибудь привидение-шпион или мраморная голова доложили ей о моём общении с Брэмом и Миннифер или о том, что я видела, как она передала сокровища Бриджборнов маленькому человечку в плаще. Для чего она ни держала меня здесь, видимо, эта цель уже потеряла свою актуальность.

Я услышала, как зверь несётся по паркету, и, оглянувшись, увидела, что он бежит на меня, качая смертоносной головой. Я вскочила на ноги и, добежав до ножниц, схватила их и встала неподвижно спиной к чудищу, следя за ним боковым зрением. За секунду до того, как его рог пробил бы мне спину, я резко развернулась и вскинула ножницы…

Оно догадалось о моих намерениях ещё до того, как я обернулась, и, схватив меня за плечо, ударило об пол. Я забилась, но чудище давило на меня всем своим непомерным весом, и вдруг, оказавшись прямо под ним, я увидела, как одно из лиц на его животе, бледный мальчик, что-то лихорадочно зашептало, не сводя с меня мёртвых глаз.

– Здравствуй, девочка, – услышала я, не переставая метаться и визжать. – Ты же разожжёшь нам тёплый костёр в мире живых? Мы так замёрзли!

Рядом с ним высунулось лицо старухи.

– Ты видела Мэри? – спросила она. – Я не видела её много месяцев. Надеюсь, она в порядке…

И тут все лица заговорили одновременно – они тараторили, шипели, шептали о пропавших родных, потерянной любви, о клятвах, боли и одиночестве. Когтистая лапа пронеслась в нескольких дюймах от моей головы, оставив отпечаток на полу. Зверь наклонил ко мне морду, обдав ледяным, точно зимняя вьюга, дыханием.

Глядя прямо в его красную пульсирующую глотку, я могла сосчитать зубы чудища. Но когда я уже уверилась, что настали мои последние минуты, зверь уставился на меня и сказал звенящим женским голосом:

– Зачем ты призвала нас сюда?! Что за ведьма призывает пожирателя душ в земли живых ради забавы?!

Я смотрела ему прямо в маленькие блестящие глаза, не в состоянии сказать ни слова от страха. Голос звучал яростно, обиженно.

– Я… не… делала этого! – прохрипела я, но зверь меня не слушал.

– Ты заплатишь за это, подлая тварь! Разве ты не Бриджборн? Разве ты не должна быть добра и благородна? Теперь ты присоединишься к нашей весёлой компании и будешь вечно тлеть в землях мёртвых!

– Миссис Кантакер! – завопила я. – Миссис Кантакер, что вы наделали?! Что вы наделали?!

Но миссис Кантакер не ответила. Я повернула голову, шаря рукой в кармане. Пальцы сомкнулись на медальоне. Я изо всех сил вцепилась в него и крепко зажмурилась. Я чувствовала жуткое стеснение в груди, словно из меня высасывают