– Так странно снова жить в доме, где столько всего живого, – сказал Джон. – Придётся привыкнуть к этому.

– Я уже привыкла, – сказала Миннифер. – Хотя, уверена, иногда мы будем забывать, что мы больше не Брэм и Миннифер, и просыпаться на кухне. Джон, хочешь поспорить? На шоколадный доллар?

– Нет, – ответил Джон. – Ты выиграешь. Думаю, я каждый день буду на кухне, и я больше не собираюсь совершать ничего героического.

Миновав стеклянные двери, мы вошли на веранду. Дом был свеж и вычищен. Армия слуг рыскала по нему с дымящимися вёдрами, в воздухе стоял резкий запах уксуса и лака. Тригглы иногда ещё показывались на полках, крали золотые чайные ложки и что-то пищали друг другу, но упыри и болотные свистуны все до единого были отправлены обратно в мир мёртвых, а тени рассеялись. На столе, между фарфоровыми и серебряными приборами, лежали заметки и документы с планами на грядущий год, весну, лето, ещё одну осень и ещё одну зиму. Передо мной протянулась длинная дорога – но я радовалась, что иду по ней.

«Умирая, мы избавляем себя от всех возможных неприятностей», – сказала как-то миссис Кантакер, и Магдебур говорила то же самое, и обе были в равной степени неправы. Мы просто теряем все возможные шансы и пренебрегаем дорогами, по которым могли бы пройти. Я приму неприятности. Я соберу их в охапку и взвалю на спину, пока не согнусь под их тяжестью как усталый работник, и в это время я буду видеть солнце в лужах и цветы на обочине. Подняв взгляд, я увижу добрые лица среди бледных и злых, и если когда-нибудь в дилижансе я встречу одинокую девочку, я поделюсь с ней сливами. Когда всё закончится и я буду старой леди, как миссис Боливер, эта большая груда у меня на спине станет светом, ярким, как десятки фонарей, и я пронесу его через топи вперёд, что бы ни лежало за ними. Я не боюсь жизни.

Джон и Грета уселись за накрытый к завтраку стол и уже наполняли тарелки, а я пошла в холл, просто чтобы немного побыть наедине с собой. Этот зал казался таким большим, когда я приехала сюда несколько месяцев назад, в новой шляпке и с дорожным мешком. И он не изменился. Лампы горели, начищенный пол сверкал, зал по-прежнему поражал своим великолепием. Только я больше не чувствовала себя потерянной. У меня было ощущение, словно из кончиков моих пальцев, из подошв моих сапог прорастают корни и скрепляют меня с домом. Я – Бриджборн из замка Блэкбёрд, и я пришла домой.