Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Впрочем, предпочтение я отдаю другой версии.
— Какой?
— Скажем, это те «черные археологи», что приезжали на «Хаммере», вас стукнули. Приехали еще разок, проведать настоящих археологов, ну и…
— Мы им мешаем?
— Возможно.
— Но почему именно меня?
— Очень много фотографируете. Наверное, кто-то попал в кадр случайно. Побоялись засветиться. Вот и ударили. А фотоаппарат похитили. Вместе с тем последним отщелкнутым кадром.
— Вы думаете?
— Не помните, что там, на том кадре, могло быть?
— Что? — Кленский задумался. — Я только помню: что-то удивило меня тогда, очень удивило…
— Что именно?
— Что-то красивое…
— Красивое?
— Да… Красивое. Какое-то цветное пятно… И вроде как знакомое!
— Знакомое? Постарайтесь-ка вспомнить, Владислав Сергеевич.
— Н-нет! — Кленский потер виски. — Не помню. Увы… Этот удар словно все стер… Всю память отшиб!
— Конечно, первое, что приходит в голову, — это разыскать по номеру машины тех злополучных «черных археологов»… — вздохнул Дамиан. — Вы, кстати, номер запомнили?
— Н-нет…
— Нет?!
— Как-то не обратил внимания.
— Не обратили внимания?! Сами же сказали, что эти люди сразу показались вам подозрительными! И не обратили внимания на номер машины?
— Даже не знаю почему…
— Извините, что-то даже не верится.
— Ну что вы! — смутился Кленский. — Можете смело мне доверять, Дамиан.
— Это почему же?
— Понимаете, когда я лгу, у меня розовеют мочки ушей. А если сильно вру — так просто краснеют! По молодости, когда крутил по нескольку романов одновременно, специально носил длинные волосы, чтобы девушкам врать. Хорошо, что мода такая была. А теперь, как видите…
— Да уж… — Филонов окинул взором лысоватую голову Кленского с несколько оттопыренными ушами. — Жаль, если не вы окажетесь преступником. С вас показания снимать одно удовольствие.
— Спасибо.
— Не за что. В общем, стукнуть вас мог кто угодно… «Черные археологи», пытающиеся запугать и изгнать законных археологов с «богатых мест»? Вполне вероятно. Корыстовцы, недолюбливающие, мягко говоря, интеллигентов-москвичей-археологов? И это может быть… Но, возможно, все-таки и кто-то из своих.
— Вы имеете в виду всех-всех?
Филонов кивнул.
И вдруг наклонился и поднял с земли какой-то камень. Некоторое время он его рассматривал. И даже достал лупу в щегольском замшевом чехольчике.
— А вот, кажется, и ваш козодой! — усмехаясь, заметил Дамиан. И протянул камень Кленскому. — Точнее, его смертоносный «клювик».
Владислав Сергеевич с некоторым ужасом взял в руки камень, покрытый подозрительными бурыми пятнами.
— Именно этим орудием преступления, кажется, и ударили вас по голове.
— Орудие преступления? — Владислав Сергеевич растерянно смотрел на своего спутника. — Обычным камнем треснули?
— А вы на что надеялись? Что вас треснули рукояткой «парабеллума», отделанной перламутром? Тут не Чикаго… Просто этот камень, очевидно, первым попался преступнику под руку.
— Вот как? Я рад, что ему не попался под руку железный ломик, — поблагодарил журналист, потирая ушибленный затылок.
— Кстати, это говорит о том, что покушение на убийство было спонтанным, — заметил Дамиан; — Импровизация, так сказать.
— Импровизация?
— Пожалуй… Возможно, нападавший не планировал — во всяком случае, в тот момент — это покушение на вас. Увидел — и ударил. Возможно, безо всякого подтекста, если это просто хулиганы из деревни.
— Импровизация? Не планировал?
— Впрочем, ничего пока не знаю, — сдержанно заметил сыщик.
Поднятый с земли камень Филонов убрал в пакет.
— Знаете что, Кленский… А давайте-ка мы с вами еще разок сейчас заглянем на место раскопок, — вдруг предложил Дамиан.
— На раскоп?
— Да.
— Хотите еще взглянуть на наш раскоп?
— Если, конечно, там нет сейчас вашего грозного Корридова…
— Думаю, что нет. Для работы поздновато.
— Вот и отлично.
— Да уж не боитесь ли вы Корридова?
— А что, если боюсь?
— Не стоит. Арсений Павлович вообще-то очень хороший человек.
— Правда?
— Очень хороший!
— Право, не знаю, что и ответить… Обычно преступники, с которыми меня сталкивала жизнь, производили впечатление именно хороших «человеков». Один из них, самый хороший человек, чуть не отправил меня на тот свет. А другой, тоже хороший… Впрочем, не будем о печальном…
Филонов замолчал.
Когда они подошли к раскопу, там было пусто.
— Хочу вас расспросить поподробнее, Кленский… — Филонов окинул взглядом раскоп. — Что вы уже «накопали»? Есть ценные вещи?
— Пожалуй…
— Так есть или нет?
— Ценных находок идет немало.
— Например?
— Ножны костяные, ножи, амулеты, украшения…
— А самая-самая?
— Форму недавно нашли для медной отливки.
— Форму для отливки — чего?
— Идола!
— Идола? Что же до сих пор молчали!
— Не успел рассказать… Конечно, такая форма — это редчайшая вещь.
— Догадываюсь… Значит, «отец русской археологии» Аполлинарий Салтыков нашел здесь под Мширой когда-то идолов… А вы сейчас — форму для их отливки?
— Получается так.
— А как эта форма выглядит?
— Ну, на взгляд неосведомленного человека — довольно невзрачно.
— Вот как?
— Это для археологов она, конечно, ценная и редчайшая, а для «просто человека» — так… обломки глины!
— Значит, «просто человек» вряд ли бы мог из-за нее позариться на ваш раскоп?
— Так те, что на «Хаммере» приезжали, хоть и «черные археологи», но все-таки археологи.
— То есть разбираются? Это вы хотите сказать?
— Должны, во всяком случае.
— «Свои» ведь тоже разбираются!
— Разумеется.
— Так не хотите предположить и другое?
— Что именно?
— Ваш раскоп перерыли отнюдь не «черные археологи»…
— То есть?
— Это была имитация.