Дом Тростника так и не отозвался. Его молчание могло ничего не значить – или означать все, что угодно.

В последнюю ночь пути наши занятия с Кадуаном шли кувырком. Я путалась в наставлениях и теряла терпение, он был рассеян и неуклюж. После нескольких неудачных схваток я опустилась на поваленный ствол. Никогда не умела скрывать свои чувства, а сейчас тревога во мне хлестала через край.

– О чем ты думаешь? – спросила я. – Как, по-твоему, нас встретят?

Он повернулся ко мне. Он еще не отдышался, закончив последнее упражнение. Тонкая полотняная рубашка, промокнув от пота, облепила плечи и грудь. Широкий ворот открывал ключицы и край не зажившей еще раны.

Он был совсем не похож на то окровавленное тело, что я тянула из болота. И все же безмолвные воспоминания остались вписанными в каждую его черточку.

– Я надеюсь на лучшее, – сказал он. – Но опасаюсь худшего.

Так просто он это сказал.

– Как ты можешь так спокойно говорить? – Я насупилась. – Я бы на твоем месте…

Я не нашла слов. Я бы захлебывалась от ярости.

– Почему ты решила, что я спокоен? – Кадуан взглянул жестко.

Я моргнула – и в один этот миг все переменилось. Дура я была, что раньше не замечала. Эта его неподвижность была не от спокойствия. Его сковал гнев.

– Эф, я не спокоен. – Он шагнул ко мне: глаза горят, зубы стиснуты. – Я в огне.

Глава 17

Тисаана

Проснулась я с головой словно камень. Нура сказала, что я проспала чуть не двое суток. И все равно казалось мало. Но я хотя бы могла теперь устоять на ногах; голова гудела, живот хоть крутило, но не выворачивало больше.

– Помойся и одевайся. – Нура бросила мне на кровать военную форму. – Нас ждут. Одно сражение закончилось, но война продолжается.

Как будто я не знала!

Я послушно оделась и вышла к Нуре, и та провела меня в библиотеку дома Фарлионов.

Более потрясающей комнаты я в жизни не видела – даже если сравнивать с холодным изяществом треллианских имений. В поместье Фарлионов красивым было все. Но библиотека больше всего напомнила мне домик Макса, только гораздо, гораздо величественнее. Так же залита теплом, полки забиты книгами и разными диковинками. Я задумалась, часто ли бывал здесь маленький Макс. Легко было представить, как он приткнулся с книгой где-нибудь в уголке, скрываясь от событий за дверью.

Сегодня на книги никто не глядел. Длинный стол посреди помещения устилали карты. Во главе стола стоял Зерит. Были здесь и Ансерра, и Эслин с Ариадной. Остальных я не знала. Пятеро, все на шестом десятке лет, из них двое – вальтайны. Все они обмотали шею красными шарфами, перекинув концы через плечо.

– Совет Орденов, – тихо шепнула мне Нура. – Или то, что от него осталось.

Мне сразу стало любопытно. Об Орденах я читала, но ни с кем не довелось познакомиться – хотя я пыталась одного или двоих отвести в сторонку на балу, теперь казалось, целую жизнь назад. Но эти незнакомцы меня, как видно, знали. Едва мы вошли, все глаза обратились на меня. Усаживаясь, я уловила протянувшуюся ко мне магию, мысленное прощупывание. Постаралась оградить свои мысли надежной стеной, а глаза скосила налево, на вальтайна с длинными волнами серебряных седин, с превеликим любопытством разглядывавшего меня сквозь трубочный дым.

Я встретила его взгляд вежливой улыбкой, показав, что отлично понимаю, чем он занят, и он ответил мне – кажется, с неподдельным удовольствием.

Мне было не по себе, но я постаралась изобразить полное самообладание.

– А, да. – Зерит смерил меня взглядом. – Вот и наша спасительница вернулась.

Он выглядел утомленным, тени под глазами залегли еще глубже. Откинувшись в кресле, он обвел глазами стол:

– Как все мы видели, казарцы, благодарение Тисаане, сдались. Отступили, однако… ну, полагаю, всего сразу получить невозможно. Итак, встает вопрос, что делать дальше. На севере много городов, которые следует обезоружить. Генерал Фарлион в настоящее время взял Антедейл в осаду. – Зерит снова недовольно дернул ртом. – Хотя я ясно дал понять, что время сейчас важнее всего.

У меня при одном звуке имени Макса полегчало на сердце. Осада. Хотела бы я знать, что он задумал. Что план у него есть, я не сомневалась.

– После чего, – продолжал Зерит, – он двинется к другим городам юга. Нам же остаются эти. – Он перевел взгляд на меня. – К счастью, как все успели убедиться, мы располагаем значительными возможностями. Если налечь всей силой, справимся быстро. Что подводит меня к просьбе, обращенной к каждому из присутствующих. У многих из вас есть прочные связи с аранской знатью. Я прошу вас написать им с просьбой поддержать нас своими частными армиями. Мы должны захватить множество городов, притом захватить быстро.

Вальтайн выпустил клуб дыма и указал на одну из карт:

– Это, Зерит, потребует немалых жертв. Твой план дорого обойдется.

Я с трудом различала оттенки аранской речи, но в его выговоре звучала незнакомая нотка, наводившая на мысль, что и для него этот язык неродной.

– Ты допускаешь, Ия, что мы не одержим победы? – Зерит впился в него глазами.

– Ни в коем случае. Ты, безусловно, способен победить. – (Я отметила, что он перефразировал сказанное Зеритом.) – Но Ордена никогда не намеревались участвовать в управлении Арой. Они не принадлежат ни одному государству. Ты между тем намерен отдать тысячи жизней за право на аранский трон. Это не наша война.

Зерит дернул ртом:

– Мы это уже обсуждали. У кого-нибудь есть более существенные замечания?

Но Ия еще не закончил:

– Зерит, ты хорошо себя чувствуешь? Выглядишь нездоровым.

– Я совершенно здоров. – Зерит ответил ледяной улыбкой.

– Мм. – Ия откинулся в кресле. – Как я уже говорил: есть вещи… есть магия, которая не окупается.

Не почудилось ли мне, что его взгляд, прежде чем скользнуть дальше, задержался на мне?

– Я всегда ценил твою проницательность, советник. – Зерит выразительным движением раскатал перед собой карту. – Но у нас есть более важные темы для обсуждения. Куда нам идти, уже решено. Осталось понять как.

Совет затянулся на много часов, под конец голова у меня наполнилась болью. Будущее громоздилось впереди ужасной, неохватной глыбой. Все, чего я добилась победой, отъедали один за другим ложившиеся на карту крестики.

Может быть, один раз мне удалось избежать худшего. Но придется повторять это снова, и снова, и снова.

Меня тошнило при этой мысли. Я как будто заранее чувствовала горячую кровь убитых на своих руках. Под конец совещания я едва дышала. Но не позволила