себе выказывать иных чувств, кроме спокойной уверенности.

Закончив, Зерит вышел первым, и остальные понемногу потянулись за дверь. А я задержалась, прошлась по библиотеке. Она была сплошь заставлена книгами, растениями, образцами древностей. Белые стены скрывались за коврами и картинами.

Я остановилась перед витриной с выставленными на маленьких золотых подставках насекомыми. Здесь были мотыльки, огромные пауки, гусеницы, блестящие яркие жуки. Мое внимание привлекла маленькая бабочка с блестевшими тусклым золотом пятнышками на крыльях. Она напоминала ту, что Кира много лет назад показывала Максу. «Странно, что она попала в твою коллекцию, – сказал тогда сестре Макс. – Выглядит обычной и даже красивой». Я запомнила его слова с такой точностью, будто сама их произнесла.

Я задумалась, не Кирино ли все это собрание. Может, родители в очередной раз попытались придумать замену множеству ползающих по дому живых букашек?

– Бабочка Атривеза, – произнес у меня за спиной голос со странным выговором. – Красивая. Теперь, конечно, вымерла, как все чувствительные к магии существа.

Я обернулась к Ие.

– Рассказывают, что их невозможно было убить, потому что они умели предчувствовать опасность, – продолжал он.

Я дернула бровью:

– Эта, как видно, плоховато умела.

– Пожалуй. – Ия коротко рассмеялся. Он помолчал немного, разглядывая меня из-под сведенных бровей, потом спросил: – Как там выходцы из Трелла? Хорошо ли устроились?

Я заморгала. Видно, не сумела скрыть удивления, потому что он усмехнулся:

– Только не говори, что я первый о них спросил. Хотя я бы не удивился. Ара склонна думать только о себе.

И правда, в беженцах здесь видели разве что некоторую обузу.

– Для них здесь все внове, – сказала я. – Но по крайней мере, они в безопасности. Однако в помощи нуждаются еще многие.

– А Ордена за эту помощь запросили с тебя высокую цену.

Я промолчала. Не знаю, откуда Ия мог проведать про договор крови – и про Решайе. Но его тяжелый взгляд говорил достаточно ясно.

– Я когда-то верил в Ордена – такие, какими они были задуманы, – продолжал он. – Защитники всех повелителей в мире, независимые от государства, даже того, в котором стоят их Башни. И наверное, когда-то я подумывал вернуть их к свету – изнутри. Со стыдом признаюсь, что раскис и обленился, но… – он чуть склонил голову к плечу, – приятно видеть, что кто-то из молодых еще готов попытаться.

Если он хотел меня ободрить, ему это не слишком удалось. Но в его спокойном и на удивление бесстрастном тоне мне почудилась искренность.

– Таким, как я, всегда приходится бороться, – сказала я. – Нетрудно расстаться с мечтами о легкой победе, когда тебе не дают выбора.

– Полагаю, так и есть, – суховато хмыкнул Ия и отошел, не дожидаясь ответа, словно все уже было сказано.

Вернувшись к себе, я нашла на подушке письмо. При виде почерка, знакомого мне лучше собственного, у меня подпрыгнуло сердце. Вскрывая и разворачивая листок, я вопреки себе – вопреки всему! – улыбалась, и в груди вдруг стало тепло.

Тисаана,

напиши мне, что ты цела, дуреха расчудесная.

Люблю.

Макс

Не такая уж я дуреха, чтобы не заметить, что «Люблю» было приписано потом. Макс пытался выразить то, чего не сумел изобразить на письме. Смешной, ведь в его записке любви было больше, чем в самых цветистых любовных посланиях.

Мне так легко было почувствовать его любовь. Она лучилась из него, как тепло от кожи. Ему не требовалось говорить. Прикосновение руки – «Я тебя люблю». Заговорщицкая улыбка – «Я тебя люблю». Озабоченная морщинка между бровями – «Я тебя люблю».

И даже здесь, сейчас, за полстраны от него, я чувствовала любовь в каждом написанном и ненаписанном слове. «Я люблю тебя, дуреха расчудесная».

Пальцы сами собой сжали ожерелье из бабочек на шее. Грудь разрывалась от любви, от тоски, от пустоты без него.

Я шагнула к столу, схватила чистый лист и стала писать.

Глава 18

Макс

Мы окружили город баррикадами. Мои солдаты перекрыли все дороги – на вход и на выход. Антедейл застраивался плотно – высокими зданиями с узкими проходами, почти не оставляя места для огородов и скотины. Поэтому большая часть продовольствия выращивалась в полях за городской чертой, откуда недалеко было возить в город.

– Если ты ставишь цель уморить их голодом, – сказала Эссани, выслушав мои указания, – не выйдет. Слишком долго, да и пищи внутри достаточно, чтобы население не вымерло.

Она верно сказала. Огромных запасов зерна там хватило бы всем. Сыты будут. Но довольны – нет. Антедейл был преуспевающим городом. Жители не привыкли к однообразию даже на короткий срок. Вдобавок добровольцы решились оторваться от семей – и это ради того, чтобы неделями праздно стоять на холоде? – да, боевой дух скоро спадет. А значит, ослабнет бдительность.

Однако многие солдаты разделяли сомнения Эссани и Арита. Я каждую ночь слушал, как плачется жаждущая действия молодежь.

– Да мы бы их за два часа в Вознесенными клятую землю втоптали, – ворчал кто-то между глотками пива. – Вот уж не думал, что Фарлион окажется таким рохлей. Как это он победил в Сарлазае!

В самом деле, как?..

И все же я выжидал. Время скоро стало брать свое. Даже издали мы видели, что солдаты бродят с места на место, а не держат строгий строй, да и цепь их стала реже – попытка скрыть отсутствующих. Они отвлекались, они утомлялись, их становилось все меньше. Превосходно.

Я велел Эссани с Аритом собрать сильнейших своих вальтайнов, особенно искусных в наведении иллюзий. Мне представили тридцать таких – более чем достаточно.

Мы сделали свой ход ранним утром. Накатывал густой туман – обычное дело для этой части Ары. Но наши вальтайны-повелители еще сгустили его, так что город и охранявшие его солдаты рисовались смутными силуэтами. Густым воздухом трудно было дышать, все кругом отсырело. Рассвет наступил бесшумно. Город еще спал.

Тогда я отдал приказ, разбивший тишину.

Воздух прорезали вопли ужаса. Вскоре к ним добавились возгласы, лязг металла и белые вспышки, выдававшие применение грозовой пыли. Шум резни. Звук бедствия.

Он донесся не от главных ворот – нет, от южных.

Солдаты Антедейла всполошились. Многие кинулись вглубь города, без сомнения направляясь к южным воротам, где шум был громче всего.

Меньше половины остались на месте и, стискивая оружие, вглядывались в туман. Им не довелось увидеть нас заранее. Хотя зрелище того стоило – когда из серого варева наконец вынырнули мы, сотни разом. Мы многократно превосходили их в числе. Мои люди без труда захватывали пленных, принуждали бросать оружие. Убивать почти не приходилось – им было не до драки.