— Я тоже умею стрелять, хозяин, — быстрым шепотом заговорщика произнес Хамид. — В армии всегда попадал в «десять».

— В «десять» не нужно. Нужно в лоб! — Михаил оттолкнул его. — Иди с богом.

— Спасибо. — Хамид подхватил пустое ведро, быстро пересек двор, скрылся в кафе.

Савостин выждал еще какое-то время, шагнул было в сторону веранды, но тут увидел, как из помещения выскочила встревоженная Антонина.

Отпрянул снова к стене, затаился, наблюдая за женой.

Антонина покрутилась, огляделась и снова исчезла в кафе.

Михаил покинул укрытие, бегом пересек двор, вывернул на веранду сбоку, взял ружье на изготовку, поискал взглядом Артура и его корешей.

Кто-то из обедавших водителей заметил неожиданного «охотника», весело крикнул:

— Эй, стрелок! Не заблудился, часом?

— Какую дичь выглядел? — засмеялся сидевший рядом.

— Пристрелишь, поделись с товарищами.

Михаил не обратил внимание на реплики, двинулся между столами и тут увидел тех, кого искал.

Артур, Потап и Чума сидели на прежнем месте, о чем-то беседовали.

Михаил вскинул ружье, направился к ним.

Первым его увидел Чума. Привстал, крикнул:

— Мужик, ты чего?! Совсем с катухов? Гордей, кто это?

— Сидеть! — сквозь зубы приказал Михаил. — Не двигаться! — Он навел ружье и повторил: — Всем сидеть.

Обедавшая шоферня напряглась, заинтересованно стала следить за происходящим. Из глубины кафе испуганно выглядывали Хамид и Дильбар.

— Гордей, кто это? — удивленно спросил Потап.

— Хозяин. Михаил.

— А чего он?

— Сейчас спрошу.

— Молчать! — заорал Савостин. — Вопросы буду задавать я! Каждому. По очереди. В лобешник!

— Михаил, тут все нормально, — поднял руки Гордеев. — Люди хотят поговорить. Дело решаемое.

— Уже поговорили. И все решили. Всем все понятно. — Савостин водил ружьем, поочередно беря каждого на прицел. — Теперь будете слушать меня!

— Опусти ружье, — попросил Артур.

— Меня слушать! — крикнул Михаил. — Ты — в сторону!.. — велел он Артуру. — В сторону, сказал!

Гордеев поднялся, шагнул на пару шагов вправо.

— Теперь вы. С вами поговорим отдельно, — кивнул Михаил Чуме и Потапу. — Оба. Быстро встали. Встали, говорю.

Гости продолжали сидеть, с вызовом и насмешкой глядя на Михаила.

— Встать, сказал! — крикнул Савостин.

— Мужик, за базар придется отвечать, — произнес Потап.

— Отвечу! — Он резко вскинул вверх ружье. — По полной отвечу! — дернул спусковой крючок, и тут же по ушам больно ударил выстрел. — Встать, мерзота! — На шее Михаила вздулись вены. — Встать, приказываю!

Поднялись не только Чума с Потапом, но и часть обедавших рядом водителей.

— Что, денежек захотелось?! — заорал Савостин, закладывая в ствол новый патрон. — Куш решили сорвать? Только не на того напали! Обломится по полной! Предупреждаю: кто дернется, буду стрелять на поражение! Мне терять нечего!

Из глубины кафе выбежала Антонина, увидела происходящее, закричала:

— Миша! Не смей!.. Опусти ружье!

— Назад! — развернулся к ней Михаил. — Не подходи. Уйди к себе. Тоня, уйди от греха!

— Миша, отпусти их. Они сейчас уйдут!

— Тоня, к себе! Я ни за что не ручаюсь!

Неожиданно стоявший в двух шагах от Савостина молодой дальнобойщик в прыжке набросился на него, выбил из рук ружье, повалил на пол. На помощь ему подоспели другие водители, навалились на Михаила, прижали, не давая подняться.

Он хрипел, вырывался, что-то бормотал. К ним, крича и спотыкаясь, спешила Антонина.

Чума и Потап подхватились, бросились прочь.

Артур ринулся за ними. Догнал Потапа почти у трассы, сбил с ног, стал, не глядя, пинать лежачего, тащить за шиворот обратно.

Чума оглянулся, оценил картину, ринулся обратно, вцепился в Гордеева:

— Сучий потрох!.. Гнида!

Они катались по земле, избивая друг друга. Потап с трудом поднялся, увидел на обочине увесистый булыжник, загреб его, изо всей силы опустил на голову Артуру.

Гордеев обмяк и притих.

Чума и Потап, поддерживая друг друга, перебежали на другую сторону трассы и вскоре скрылись из виду.

Майор полиции Гринько, грузный, представительный, с одышкой, допрашивал сразу всех троих. Сидели во дворе под навесом, на столе стояли чашки с чаем, восточные сладости, фрукты.

Мужчины — Савостин и Артур — расположились так, чтоб меньше пересекаться взглядами, оба были помятые, в рваной одежде, с кровоподтеками на лицах.

Антонина сидела чуть в сторонке, смотрела прямо перед собой, будто была чем-то обижена или недовольна.

Гринько написал что-то в бумагах, отщипнул ягодку винограда, пожевал, довольно качнул головой:

— Вкусно. Слаще меда.

— Из Узбекистана, — зачем-то сообщил мрачный Михаил. — Будете уходить, нагружу.

— Нет, нас этим не купишь, дорогой Михаил Иванович, — засмеялся Гринько. — Взятки не берем, а если бы даже сильно захотелось, все равно не положено. Я виноградик взял, а ты на меня доносик. И что дальше? Коррупция!

— Это не к нам. Мы этим не занимаемся, — сказал Михаил.

— Слышила мы эти песни, и не один раз. — Полицейский съел еще одну виноградинку, облизал палец. — Значит, по порядку. Была стрельба. Несанкционированная. По людям. Верно?

— Ружье зарегистрировано, — буркнул Михаил.

— Я в курсе. Но зарегистрировано оно у тебя, дорогой, только для охоты на животных. Верно? А перед тобой кто был? Человек. И не один! И ты по ним дуплетом!

— Это не люди. Это бандиты!

— Вот к этому вопросу мы как раз и вернемся. — Гринько посмотрел на Артура. — Как давно вы знаете данных господ?

Гордеев подумал, пожал плечами:

— Допустим, с тюрьмы.

— И какие у вас были с ними отношения?

— У меня отношения бывают только с женщинами.

— Во как! — делано удивился майор. — Неожиданное заявление. А я думал, вы какой-нибудь нетрадиционалист.

— Традиционалист.

— Похвально. Поставим вопрос в другой плоскости: это ваши подельники, гражданин Гордеев?

— Вы чего? — возмутился Артур, вставая. — Какие подельники? Я только и видел их при подъеме да при отбое.

— Но они приехали к вам?

— Они приехали к Михаилу. С меня хрен чего возьмешь.