шесть москвичей и шесть тверичей, да коровы, да корм наш. На море поднялась буря[550], и малое судно разбило о берег. А тут есть городок Тарки[551], и люди вышли на берег, сбежались кайтаки и людей всех захватили.

А мы пришли в Дербент. Тут встретили Василия, он пришел благополучно, а мы пограблены. И били челом Василию Папину и ширваншахову послу Хасан-беку, с которым пришли, чтобы они похлопотали о людях, захваченных кайтаками под Тарки. И Хасан-бек хлопотал, ездил на гору к Булат-беку, тот послал скорохода к Ширванша-беку, извещая: «Господин, русское судно разбило под Тарки, и кайтаки захватили людей, а товар их разграбили». И Ширванша-бек тотчас отправил посла к своему шурину Халиль-беку, князю кайтакскому: судно-де разбилось под Тарки, и твои люди, придя, людей захватили, а товар их пограбили, и ты бы, ради меня, людей ко мне прислал и товар их собрал, потому что те люди посланы ко мне; а что тебе нужно будет от меня, и ты ко мне пришли, и я тебя, своего брата, не упрекаю, а этих людей пошли ко мне, отпусти их ради меня свободно. И Халиль-бек тотчас отослал всех людей беспрепятственно в Дербент, а оттуда послал их к Ширван-шаху в орду, в его ставку[552].

Мы также поехали к Ширван-шаху в его ставку и били ему челом, чтобы он нас пожаловал, чем нам дойти до Руси. И он нам не дал ничего, так как нас было много. И мы, заплакав, разошлись кто куда: у кого было что на Руси, тот пошёл на Русь, а кто был должен там, тот пошел куда глаза глядят; иные же остались в Шемахе[553], а иные пошли работать в Баку.

А я пошел в Дербент, а из Дербента в Баку, где огонь горит неугасимый. Из Баку пошел за море в Чапакур[554], да тут и жил, в Чапакуре, шесть месяцев, да в Сари, в Мазандаранской земле, жил месяц. А оттуда пошел к Амулю и тут жил месяц; а оттуда – к Димованту[555], а из Димованта – к Рею. Тут убили шаха Хусейна, Алеевых детей и внучат Мухаммедовых[556], и он их проклял, за что 70 городов развалилось. Из Рея пошел к Кашану и тут был месяц; а из Кашана к Найину, а из Найина к Йезду и тут жил месяц. Из Иезда к Сирджану, а из Сирджана к Таруму[557], где финиками кормят домашний скот, батман по четыре алтына. А из Тарума пошел к Лару, а из Лара к Бендеру.

И тут есть пристанище Ормузское[558]; тут же есть Индийское море, по-персидски Индостанское море. И оттуда идти морем до Ормуза четыре мили. А Ормуз находится на острове, и заливает его море дважды в день. Тут я встретил Пасху, а пришел я в Ормуз за 4 недели до Великого дня (до Пасхи). Я не о всех городах писал – много городов великих. В Ормузе солнце палящее, человека может сжечь. А в Ормузе был месяц и пошел оттуда за Индийское море после Великого дня, в радуницу неделю, в таве с конями[559].

И шли мы морем до Маската[560] 10 дней; а от Маската до Диу 4 дня; а от Диу к Гуджерату; а от Гуджерата к Камбаю, тут родятся краски индиго и лакх[561]; а от Камбая к Чаулу. От Чаула мы пошли в седьмую неделю после Великого дня, а шли в таве 6 недель морем до Чаула[562].

И есть тут Индийская страна, и люди ходят все нагие: голова не покрыта, груди голы, волосы в одну косу плетены. Все ходят брюхаты, детей родят каждый год и детей у них много. Мужи и жены все нагие и все черные. Я куда хожу, так за мной людей много и дивуются белому человеку,

А князь их – фата на голове, а другая – на бедрах; бояре у них ходят – фата на плече, а другая – на бедрах; княгини ходят – фата на плече обогнута, а другая – на бедрах. Слуги же княжие и боярские – фата на бедрах обогнута, щит да меч в руках, а иные с копьями, а иные с ножами, а иные с саблями, а иные с луками и стрелами. И все нагие, босые да темные, а волос не бреют. А женки ходят с непокрытой головой и голыми грудями; мальчики же и девочки ходят нагими до семи лет, и срам у них не покрыт.

Из Чаула пошли сухим путем до Пали[563] 8 дней, то индийские горы; а от Пали до Умру 10 дней – это индийский город; а от Умри до Джунира 7 дней. Тут находится Асад-хан джунирский[564], индийский Меликтучаров холоп; а управляет от Меликтучара семью тьмами. А Меликтучар управляет 20 тьмами[565]; 20 лет он бьется с индуистами[566], – то его побьют, то он их часто побивает. Хан Асад ездит на людях; много у него и слонов, и коней много добрых. Много у него людей, отменных хорасанцев. Привозят их из Хорасанской земли[567], или из Аравийской, или из Туркменской и Чагатайской[568]; а привозят их все морем, в тавах – индийских кораблях.

И я, грешный, привез жеребца в Индийскую землю; дошел же до Джунира благодаря бога здоровым, а стоил мне он сто рублей. Зима у них началась с Троицына дня[569], а зимовали мы в Джунире, жили 2 месяца; в течение 4 месяцев, и днем и ночью, всюду была вода и грязь. В те же дни у них пашут и сеют пшеницу, рис (просо?), горох[570] и все съестное. Вино же у них приготовляют в больших кокосовых индийских орехах, а брагу – из татны[571]. Коней кормят горохом и варят для них рис с сахаром и маслом; рано утром дают им еще рисовые лепешки[572]. В Индийской земле кони не родятся; в их земле родятся волы и буйволы. На них ездят и товар иногда возят, – все делают.

Город Джунир расположен на каменном острове, крепость его никем не делана, а сотворена богом; поднимаются на гору днем по одному человеку, дорога тесна, двоим пройти нельзя. В Индийской земле гости останавливаются на подворьях[573], и кушанья для них варят господарыни; и постель стелют гостям господарыни, и спят с гостями. Хочешь иметь с той или иной из них тесную связь – дашь два шетеля,