Я стояла и дула губы, но, услышав о таком, испугалась. Не хватало еще с родителями чужого ребенка разбираться!

— Что? Зачем ты это сделал?!

— Да мы понарошку, мам! Не волнуйся! Ромка по мне тоже попал — эта игра такая! — успокоил меня Степка. — Мне теперь нужен щит, как у Тора, и мы устроим настоящую войнушку!

— Ничего ты не устроишь, — пригладила я на лбу сына торчащую дыбом челку. — Лучше на горке катайся… Или книжки читай, — нашлась. — Как Рита!

— Вот всегда ты так говоришь, мам! — обиделся сын. — Не хочу я читать книжки, они не интересные. Я хочу щит!

Маленькая Сонечка дернула мужчину за рукав.

— Пап, а ты завтра еще покатаешь меня на санках? Можно я Катю возьму? Она никогда не каталась!

Вот хитрюга, что придумала. Но боюсь, что двух прогулок с тремя детьми мой шеф не выдержит — точно сбежит.

Мы оба с Вороновым подняли друг на друга глаза… и отвернулись.

— Завтра, Сонечка, тебе в садик, — напомнила дочке.

— А папа? — сразу же погрустнела та.

— А папе надо отдохнуть. Он еще не совсем… выздоровел!

Пока выходили из лифта и входили в квартиру, пока открывала дверь и раздевала детей, все думала про себя: почему дети так легко приняли условия взрослой игры? Почему ведут себя лучше любых агентов? Я-то ожидала от них совсем другого. Неужели почувствовали, что Воронову необходима помощь? Раньше мне всегда казалось, что появись в моей жизни мужчина на самом деле, все будет очень сложно и вовсе не так гладко. Но игра всегда интереснее, чем реальность, получается… так? Или они понимают и чувствуют что-то, чего не чувствую я?

Ладно, посмотрим, что будет дальше. Так или иначе, а игры всегда приходится заканчивать, и я постараюсь об этом не забыть.

С «мужем» ничего выяснять не стала — развесила вещи по местам и ушла на кухню готовить сразу обед и ужин. Заодно и стирку запустила. Что Воронов делал и чем себя занимал в это время — интересоваться не стала, не маленький, разберется. Но когда уже все пообедали, попросила его остаться.

Завтра я выходила на работу и стоило подумать о средствах коммуникации.

— Андрей, задержись на минутку. Мне нужно кое-что тебе сказать.

Все трое детей тут же навострили уши, но я быстренько выпроводила их из кухни и прикрыла дверь.

Воронов остался, но убрать с лица хмурое выражение и не подумал. Повернувшись ко мне, в ожидании разговора гордо сложил руки на груди, демонстрируя, какие у него внушительные бицепсы… и вредный характер!

Как будто я и так не знаю.

— Слушаю, Даша, — сообщил. — Но предупреждаю, если ты решила извиниться, то я еще не в настроении тебя простить.

Что?! Опять?

Ну, нет, если так дело и дальше пойдет, то у меня войдет в привычку ходить с открытым ртом!

— Может быть, завтра, — тем временем продолжил «муж». — Но ты должна объяснить, что это было с тобой сегодня в ванной, и с магазином тоже.

Господи, ну до чего же он… гоблин!

— Обойдешься!

На самом деле, я собиралась быть вежливой и выдержанной, но никакого же терпения не хватит! Если я когда-нибудь и попрошу у него прощения, то исключительно за то, что он по моей вине потерял память. И все! Больше я ни за что не собираюсь перед ним отчитываться!

Но с голосом постаралась справиться — ну, не можем же мы вечно ссориться?

О чем ему и сказала. И добавила, достав из сумки небольшой предмет (а точнее — обновку) и положив его перед ним на стол.

— Вот, Андрей, возьми. Это тебе.

— Что это?

— Шапка. — «И это вовсе не подарок, — повторила себе. — А необходимость. Веди себя спокойно, Петушок». — Ты, хм-м, когда упал, свою старую потерял, а на улице холодно. Я и подумала, что новая лишней не будет.

Отступив от стола, уже ждала кучу возмущения, но Воронов и не подумал ругаться. Разжал руки и просто взял шапку. Достав из упаковки, покрутил в ладонях.

— Спасибо, Даша. Неожиданно. И правда, замерз сегодня, — вдруг признался.

Ну вот, хоть хмуриться перестал. На душе стало немножечко легче.



— Это еще не все. И вот это — тоже тебе. Смартфон, — предупредила его вопрос, вынимая из пакета новую коробку. — Ты не можешь быть совсем без связи, а я не всегда буду рядом.

Коробку со смартфоном Воронов тоже взял в руки. Покрутил в ладони и озадачился:

— А разве нам эта покупка по карману? Она ведь внеплановая?

А вот от этих слов на душе стало грустно. Может, он и не помнил, как привык жить сам, но успел заметить, как живу я. Должно быть, моя квартира со скудной мебелью кажется ему трущобой.

Пожав плечами, я собрала со стола посуду и сгрузила ее в мойку. Повернувшись к холодильнику, стала складывать в него оставшуюся после обеда еду.

— Нормально. Он не из дорогих, не переживай, — ответила чистую правду.

— Даша?

— Что?

— Так выходит, ты хотела сделать мне сюрприз?

— Э-эм, ну…

Я ощутила, как краснею. Если честно, ни о чем таком я не думала… Или думала?.. Ох, я и сама не знаю, чего хотела. Возможно того, чтобы Воронов просто не ощущал себя в моем доме одиноко?

— Да, — согласилась, радуясь тому, что мужчина не видит моего лица и окрасившего щеки румянца. Последний — прямо беда всех рыжих! — Типа того. Но если ты решил извиниться, то я еще не в настроении тебя простить.

Он все не уходил, смотрел мне в спину, и я, не выдержав, хлопнув дверцей холодильника и включив в мойке воду, покрутила ладонью в воздухе.

— Может быть завтра… но еще не уверена.

— Как я тебя называл?

— Что? — он так резко оказался за спиной, что я, вздрогнув, обернулась. — В смысле?

Голубые глаза с интересом изучали мое лицо.

— Ласково. Я ведь наверняка называл тебя как-то … ласково?

Рука Воронова легла на мое предплечье, и меня буквально подбросило — до того обожгло это прикосновение. Голос шефа вдруг прозвучал с незнакомой хрипотцой.

— Даша?

— Андрей, э-это давно было. Я уже забыла.

В мужских пальцах оказалась прядь моих волос, выбившаяся из хвоста, и медленно заскользила между подушечками.

— Забыла? — Воронов качнул головой, сосредоточенно следя за движением своей руки вдоль огненной прядки. — Не верю. Столько лет вместе… Нет, должно было быть что-то особенное. Только твое. Но я никак не могу вспомнить.

Да, оно и было — его упрямое «Петухова». А еще: «Выйдите вон» или «Принесите кофе». И только в последний день он назвал меня по имени. Нет, в обычной жизни в арсенале обращений у Андрея Воронова для личного секретаря не было ничего особенного, и быть не могло.