перемещении на другое место работы. А мне предложили очень отдаленный регион — Туркмению, Ашхабад. Учитывая настроение семьи, пришлось отказаться.

Через недели две звонок из редакции «Правды». На этот раз предложили корпункт в Ульяновске с охватом Ульяновской, Пензенской областей и Мордовской автономной республики. Это уже меняло дело. Через несколько дней я был на собеседовании в редакции газеты, а затем в секторе печати ЦК КПСС. Заключительная беседа — с заместителем отдела пропаганды и агитации ЦК В.Н. Севруком.

Владимир Николаевич вёл разговор конкретный. Чувствовался его интерес ко мне, вопросы задавал не дежурные, а по ситуации, я бы сказал, резонные. Не знаю, насколько бы затянулось наше общение, если бы не звонок по внутреннему телефону. Это был прямой телефон секретаря ЦК А.Н. Яковлева. Реакция Владимира Николаевича на этот звонок меня неприятно поразила. Севрук бросился к аппарату как Александр Матросов на амбразуру. С такой стремительностью, с такой поспешностью, что сорванная с рычага трубка выпала из рук и Владимир Николаевич от этого ещё больше запаниковал. Я подумал тогда, что же за атмосфера такая на Старой площади, если обычный рабочий звонок партийного вельможи выносит мозги у подчиненного.

Яковлев всего-навсего интересовался у Севрука, кто такой Альберт Лиханов. Ну, наверное, Яковлев должен был бы и без подсказки знать об этом широко известном детском писателе, главном редакторе всесоюзного молодёжного журнала «Смена». Но поскольку речь шла о создании Советского детского фонда (ныне Российский детский фонд) и его руководителе, то вопрос Яковлева был скорее всего проверочным или перестраховочным. В.Н. Севрук мгновенно выдал исчерпывающую характеристику писателю, отмечая его несомненные достоинства как общественного деятеля.

На В.Н.Севруке закончились мои хождения по высоким кабинетам и едва ли не через неделю вышло постановление секретариата ЦК об утверждении меня на должность собкора, а следом — приказ главного редактора «Правды» В.Г. Афанасьева.

Надо все-таки сказать, что из себя представляла главная партийная газета. Являясь печатным органом ЦК, газета по своему статусу имела огромное влияние на политическую и социальную жизнь страны. Любое принципиальное выступление «Правды» расценивалось как мнение высшего руководства. Отсюда — крутые строгости в толковании фактов, аскетизм в подаче публикаций, некоторая чинность. Таков был облик газеты. И её нельзя было сравнивать с традиционно более вольными «Известиями» или раскрепощённой «Литературной газетой», которая после войны в 1947 году стала общественно-политическим изданием.

Но постепенно «Правда» меняла свой образ. Оживлялся язык, разнообразнее становилась тематика, внимание журналистов стали привлекать нужды и заботы простого человека, производственные и социальные конфликты. Газета никогда не испытывала дефицит высококлассных кадров. Нужно было только создать атмосферу творческой раскованности, ослабить партийную зажатость, чтобы полностью раскрыть потенциал правдистов. Это и произошло при главном редакторе газеты академике Викторе Григорьевиче Афанасьеве.

При нём заблистали журналистские перья Виктора Кожемяко, Василия Парфёнова, Виктора Белоусова, Станислава Пастухова, Юрия Казьмина, Виктора Хатунцева, Евгения Соломенко, фельетонистов Валентина Прохорова, Александра Головенко… Если раньше «Правду» совершенно безосновательно называли «кладбищем журналистских талантов», то теперь в неё стремились попасть коллеги из других популярных изданий. В восьмидесятые годы в «Правду» высадился целый десант из Комсомолки. Это были лучшие перья всесоюзной молодёжки — Владимир Губарев, Владимир Снегирёв, Дмитрий Горбунцов, Владимир Любицкий…

Когда говорят, что «Правда», как идеологический рупор ЦК КПСС, якобы тормозила демократические процессы горбачёвской перестройки, я всегда отвечаю так: как раз «Правда» в это время проявила себя хотя и сдержанно, но последовательно и принципиально. Если другие газеты скатывались на эпатаж, искажая реальное положение дел, то «Правда» спокойно, без панических выводов вскрывала глубинные корни экономических и социальных деформаций, которые подвели могучую страну к кризисной черте.

Заместитель главного редактора Дмитрий Васильевич Валовой, курирующий экономическую тематику в газете, опубликовал ряд статей, показывающих несовершенство плановых показателей — и прежде всего отчетного показателя валового производства. По этому поводу в редакции даже незатейливо шутили: Валовой воюет сам с собой, борется с валом.

Даже не напрягая мозговых извилин, можно было понять, что стремление к росту валового производства в денежном выражении переворачивает всё с ног на голову. Идет искусственное удорожание продукции, устраняется мотивация к научно-техническому прогрессу, торжествуют липовые отчетности. Это — экономика абсурда. Но, кроме «Правды», эту тему никто не затрагивал, а на записки Дмитрия Васильевича Валового в ЦК, непосредственно Горбачёву и Рыжкову, реакция была настороженной, если не равнодушной. Позднее, уже при Путине, Валовой утверждал, что именно абсолютизация валового показателя обрушила экономику, способствовала развалу страны.

Пока либеральная пресса во главе с еженедельником «Огонёк» упражнялась в разоблачении сталинских репрессий и брежневского застоя (хрущёвские разрушительные эскапады почему-то не упоминались или упоминались как предвестники демократии), «Правда» системно, настойчиво давала реальную картину текущей жизни. Газета стремилась показать обществу, что говорить о прошлом нужно непредвзято, с уважением и при этом не забывать, что творится в стране сейчас. Кто это скажет лучше журналиста? Да сам читатель!

В год в «Правду» приходило более 400 тысяч читательских писем. Среди журналистов, анализирующих почту, была Татьяна Самолис — скромный, незаметный в редакции человек, хотя она занимала должность заместителя редактора отела писем и изучения общественного мнения. Впоследствии она стала пресс-секретарем Службы внешней разведки, куда её пригласил Евгений Максимович Примаков (тоже бывший зарубежный собкор «Правды»). И вот из-под её пера вышла довольно объёмная статья под названием «Очищение», написанная на основе читательских писем. В ней шла речь о могущественной системе чиновничьей номенклатуры, которая с некоторых пор превратилась в касту привилегированных народных нахлебников.

Выступление «Правды», в принципе рядовое, вызвало вовсе не рядовое недовольство как в консервативной части ЦК, так и в стане ретивых перестройщиков, считающих право на критику существующих порядков исключительно своей монополией. Мне даже доводилось слышать, что вот, дескать, «Правда» и другие партийные издания мимикрируют, стараются вскочить на подножку уходящего поезда. А ведь именно со страниц партийных изданий сначала робко, а затем все настойчивее начинался тревожный разговор о том, в каком состоянии пребывает наша страна, всё общество. И главным солистом выступала газета «Советская Россия». И уж потом встроились, как искусные трубадуры гласности, «Московские новости», «Огонёк», «Аргументы и факты».

ХХХ

В октябре 1987 года я приступил к работе как собкор «Правды» по Ульяновской, Пензенской областям и Мордовской автономной республике. Для меня эта зона была знакомой. Будучи собкором газеты «Труд» изъездил её вдоль и поперек.