litbaza книги онлайнРазная литератураКалендарная книга - Владимир Сергеевич Березин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 301
Перейти на страницу:
и маленьких, умных и глупых. Он видел, как они рождаются и как умирают, — и он жёг их, умерших своей смертью или павших жертвой вивисекции и точно так же исчезнувших в большой муфельной печи.

Старик был ветераном — в разных смыслах и оттенках этого слова. Вернее, во всех — когда-то его отец поднял красный флаг над домом губернатора, а затем они вместе ушли в Красную гвардию. Отца убили через месяц, а вот он воевал ещё долгие годы, пока не вернулся сюда, в родной город. Старик был ветераном и потому, что на истлевшем пиджаке у него болталась специальная ветеранская медаль, и потому что был он изувечен в сраженьях, о которых забыли все историки.

Теперь начиналась новая война, и старик знал, что её не переживёт. Он жил долго, как и полагалось горцу, но подходил его срок, и теперь он вспоминал прошлую жизнь, её мелочи и трагедии, всё чаще и чаще.

Что было главным? То, как они с отцом, скользя по мокрой от осеннего дождя крыше, лезли к флагштоку? То, когда родился его сын, который стал героем и начальником пароходства и которого он теперь пережил? Вся остальная жизнь была монотонной и подчинялась режиму жизни Питомника.

Нет, всё это было не то, и медали звякали впустую. Поэтому он возвращался к давней истории, когда его вызвали в политотдел Туркестанского военного округа и велели идти за кордон, сняв военную форму…

Но тут пришёл Заведующий. Старик любил этого русского — потому что тот не был похож на русского. Заведующий был похож на англичанина, а англичан старик знал хорошо. Если воюешь с кем-то треть жизни, всегда узнаёшь его хорошо.

Заведующий пришёл со своим товарищем, который (и старик это знал) увозил за границу научный архив. Старик понимал, что архив не вернётся, не вернутся и эти русские в белых халатах, и вообще — наука уйдёт из его города. Он отмечал про себя, что это не вызывает в нём ненависти — войны окончились, и эти люди в белых халатах не казались ему предателями. Учёных всегда забирали победители — и военный трофей не предаёт своего бывшего хозяина, на то он и трофей.

Старик знал, что и армии часто состояли из побеждённых, взятых победителем как добыча.

Заведующий лабораторией, меж тем, говорил со своим приятелем о чудесах.

Старик слышал только обрывки разговора:

— …Это не очень страшно — вчитывать. Я только за чёткое понимание, где и что вчитал. Известно, например, что и иконы, вырезанные из советского «Огонька», могут мироточить. Наука умирает, когда кто-то начинает писать, что эманация духовности или торсионные поля сохраняют информацию о гении мастера посредством красочной локализации, и прочая, и прочая.

— Ладно тебе, — отвечал заместитель, — ты бы вспомнил ещё фальшивые письма махатм… Или специально для нас — история про войну собак и котов, в которой люди только разменные фигуры: статьи были с картинками ДНК и ссылками на академиков… Вообще, среди нас слишком много оружия. Знаешь, что милиционеры привезли три ящика карабинов. Ну или ружей — сам чёрт разберёт. Заводские такие ящики, на случай Особого периода где-то хранились, а теперь у нас под замком в гараже?

— …Не наше дело, — прошелестело в ответ совсем тихо.

Они оба пожали руку старику, и заведующий спросил:

— Ну, что, отец, будет ещё хуже?.. Так вот, сегодня мы выпускаем обезьян.

Старик пожевал губами. Он знал, что это произойдёт — уже неделю не было электричества, и два дня обезьянам не давали корма.

— Как думаешь, отец?

— Я сторож, — ответил старик. — Что я могу думать? Уйдут обезьяны, и я буду никто.

— Далеко не уйдут. Могут погибнуть.

— Это мы можем погибнуть, а они — нет.

— Не боишься ты за них, старик, — сказал второй русский, засмеявшись.

— За себя бойся, — вдруг каркнул, как ворон, старый сторож, каркнул зло и презрительно. — Всё началось с того, что нескольких обезьян съели, — не думаю, что из-за голода. Голода по-настоящему ещё не было, и это сделали из озорства. Вы тогда удрали в Москву, а я видел, что тогда делали те обезьяны, что убежали сами.

Они собрались вокруг, расселись на ветках и молча смотрели, как из их товарищей делали шашлык. Их было немного, и люди хохотали, тыкали в них пальцами, веселились.

А вот веселиться не надо было.

Русские ушли, а он остался на лавке. Кислый дым старого табака стелился над питомником, и где-то хлопала дверца пустой вольеры.

Пошёл тяжёлый снег, влажный от дыхания близкого моря.

Старик посмотрел на снег и вспомнил экспедицию в Тибет.

Вот оно, главное.

Тогда его вызвали в политотдел и, не объясняя ничего, велели подчиняться красивому черноусому чекисту. Кроме него и переодетых красноармейцев вместе с караваном двигался сумасшедший художник. Он был прикрытием экспедиции, и оттого ему прощалось многое: художник разговаривал с горами, молился на выдуманных языках и писал картины на привалах.

Мошки вязли в сохнущей краске, как мухи в янтаре.

Чекист время от времени исчезал — европейское платье он сменил сначала на таджикский халат, а потом стал одеваться, как уйгур. Чекист потом часто покидал их караван, притворяясь то иранским коммерсантом, то британским журналистом.

Когда ему встретился настоящий журналист из Англии, то чекист, не моргнув глазом, зарезал его прямо посреди разговора.

В составе экспедиции было несколько красных китайцев из отряда, воевавшего на Дальнем Востоке. Один из китайцев менял махорку на разговор — молодому красноармейцу из прибрежного города было не с кем поговорить. Китаец и рассказал о Сунь Укуне, Царе обезьян, что сначала был на небе конюхом, а потом садовником.

Это была очень запутанная история, да и китаец плохо владел русским языком.

Непонятно было даже, как звали царя обезьян, — из рассказа китайца выходило, что он имел сотни имён. Китаец с раздражением отрицал, что царь обезьян мог быть индусом или японцем. Наоборот, однажды Сунь Укун со своим войском напал на японскую армию и перерезал всех, взяв в качестве трофея целый отряд снежных обезьян-асассинов.

Снежные обезьяны стали личной гвардией царя — они были воины, и им всё равно было, кому служить.

Индусов Царь обезьян победил каким-то другим способом.

Потом китаец свернул на то, что Царь обезьян с его войском очень пригодился бы делу Мировой революции, и его собеседник спокойно уснул, поняв, что имеет дело с сумасшедшим прожектёром.

Всё это было скучно. Красноармеец видел много сумасшедших, лишённых разума от исчезновения старого мира, а потом взбудораженных Гражданской войной, оттого сострадание в нём кончилось. И

1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 301
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?