Надо заметить, что за время пребывания в Америке я ни разу не видел человека в военной форме — ни разу и нигде, кроме как в охране Белого дома и на Арлингтонском кладбище. Не видел и военной техники. Только списанный гигант-авианосец, что стоит для обозрения на Ист-ривер, в нью-йоркском порту. Хотя в Колорадо, возможно, военные мне наконец повстречаются. Здесь, согласно справочнику, размещается Главная академия ВВС США, Агентство по аэрокосмической обороне, Центр секретной документации, Служба национальной безопасности и множество других ведомств, сотрудников которых отмечает военная форма…

Минут двадцать поезд гнал себя вдоль «специализированных» свалок. Вначале — долгое кладбище автомобилей. Пауза. Кладбище холодильников. Пауза. Кладбище кухонных раковин и ванн. Пауза. Кладбище телевизоров… Уф! Наконец выбрались к открытому пейзажу. Степь сменилась холмами, похожими на застывшие волны океана. Где-то там, вдали, холмы переходили в гряду Скалистых гор — красоту и гордость штата Колорадо. Там, говорят, и впрямь удивительные ландшафты — каньоны, горные реки, водопады, леса и снега, снега, снега горного плато с царственной вершиной Элберт, взметнувшейся более чем на четыре тысячи метров. У самого предгорья раскинулась столица штата — Денвер, ультрасовременный город, с небоскребами, вокзалами, аэропортом, с населением в полмиллиона человек.

За обзорным стеклом открывалась широкая панорама, точно я сидел не в салоне вагона, а на гребне одного из холмов. Движение поезда утратило резвость — состав преодолевал подъем. Профиль дороги изменился, стал извилистым. Наш тепловоз черным жучком появлялся то справа по ходу, то слева, волоча за собой серебристое туловище состава: семь грузовых вагонов, за ними — пять пассажирских, и замыкали состав еще семь грузовых… Над прозрачным потолком, в небесной сини, кругами парили две крупные птицы. Ястребы? Соколы? Или орлы? Возможно, с высоты они принимают поезд за гигантскую серебристую змею…

Так незаметно подкралась станция Ла-Джуна. Одноэтажное кирпичное строение в мавританском стиле, со стрельчатой удлиненной аркадой. Самого городка что-то не видно, только вокзал с почтой, баром и автомобилями на привокзальной площади, большинство из которых своей формой напоминали огромные корыта, — старые американские «вездеходы», мощностью в двести-триста лошадиных сил. А людей не видно — только пассажиры, вышедшие поразмяться. Пока я решал для себя, последовать ли их примеру, раздался звон колокола, и зычный голос дежурного возвестил отправление… За вокзалом, на вспомогательном пути, я наконец увидел другой состав. Те же пассажирские вагоны под конвоем грузовых. Видимо, состав дожидался нас, чтобы отправиться по однопутке в обратную сторону. И это в Америке, в сверхдержаве… Или так специально задумано для экзотики — эдакий туристский маршрут времен «золотой лихорадки», времен освоения Дикого Запада…

Проводить время на обзорной площадке можно по-разному. Одно дело — просто разглядывать через стекло пейзажи Колорадо, другое дело — набрать на поднос чипсов, кисленьких конфет, булочек с кремом или мороженого, поставить все это на откидной столик и, время от времени протягивая руку к подносу, окидывать благосклонным взором окрестности.

В проеме двери я заметил седенького мужичка, среднего роста, в черной кожанке и с клетчатым шарфом на шее. Широкие обшлага бесцветных брюк не дотягивались до щиколоток, предъявляя миру яркие носки, выступающие из сникерсов на баскетбольной подошве. Конечно, ничем особенным незнакомец не отличался — американцы одеваются как хотят, но я сразу дотумкал — свой человек, из России…

Мужчина приблизился к буфетной стойке. Деловито уложил на поднос горку булочек с кремом, кока-колу в пластмассовом стаканчике, порыскал глазами и направился к свободному креслу, что стояло подле моего. Уселся, уперся ногами о подставку и тотчас принялся уплетать булочки, разглядывая при этом свои вздыбленные колени…

— Приятного аппетита, — проговорил я.

Незнакомец бросил на меня удивленно-испуганный взгляд и пробормотал «спасибо». Несколько минут мы молчали, прилежно опустошая наши подносы.

— В Лос-Анджелес? Из Чикаго? — поинтересовался я приветливо.

— Нет. В Тринидад, — ответил незнакомец с охотой.

Ему тоже было приятно встретить человека, говорящего по-русски.

— В Тринидад, из Гарден-Сити, штат Канзас, — добавил незнакомец. — Думал поехать автобусом, но посоветовали поездом. — Незнакомец улыбнулся, показывая редкие желтоватые зубы…

В прозрачном воздухе Колорадо одинаково четко просматривался ближний и дальний план. Снега все наплывали и наплывали, облизывая белыми языками распадки и стволы деревьев, — поезд тащил себя в предгорье. Голубые карликовые ели, точно юные гусары, победно оседлали гребни холмов, поросших кустарником. Ломаный контур горизонта обретал все более четкие горные очертания, вершины которых сливались с небосводом.

— Да, закинула нас судьба, — произнес сосед.

Я согласно кивнул и поинтересовался, откуда он родом. Оказалось — из Ташкента. В 1991 году Виктор Федорович приехал с женой в гости к дочери, вышедшей замуж за греческого студента, но жили они не в Греции, а в Америке. Зять работает автодилером, а дочь закончила колледж и трудится в налоговой службе города Эссекса, штат Вермонт. Приехали в гости к дочери да так и застряли — в России стрельба-пальба, ГКЧП, в Узбекистане тоже весело, Афганистан бузит, а до границы всего ничего… Решили с женой не возвращаться, пусть квартиру займет младшая дочь с семейством, она давно зарилась на родительское жилье. А в этом поезде Виктор Федорович оказался следующим образом. До недавнего времени он работал в Додж-Сити, штат Канзас, на элеваторе. Стоял у транспортера с лопатой, гнал зерно. Но так вышло, что он оказался без работы. Теперь вот едет в городок Тринидад, там требуются рабочие на элеватор. Работа тяжелая, но все же работа. В час платят десять долларов. В Вермонте таких денег не заработаешь. А в Ташкенте Виктор Федорович был экономистом на заводе, читал лекции в институте…

Виктор Федорович выпрямил сутулую спину, обтянутую черной кожей. Булочки исчезали с подноса со сказочной быстротой, несмотря на то что он без умолку говорил. Ему было приятно разговаривать на родном языке — на элеваторе, где он проработал пять месяцев, не было русских. С особым удовольствием он произносил мое имя-отчество, а то все вокруг — и стар и млад — обращаются друг к другу по имени, точно урки…

— Я, Илья Петрович, прошел такую школу в этой Америчке, не дай бог… От тюрьмы и до сумы, все повидал. Впору составить энциклопедию мытарств. Вы молодец, что сюда не перебираетесь. Хоть вы, судя по виду, человек еврейской национальности, но все равно тут нахлебаетесь. Ваши благотворительные организации тоже себе на уме. Америка — страна денег…

— Да и в России-то без денег несладко, — вставил я. Меня всегда раздражала манера многих эмигрантов поносить страну, которая протянула им руку, — не приезжали бы, и дело